Мать и мачеха. Дневник беженки. Рамзай Ферганский

Чтение книги онлайн.

      Вечерами хуже всего. Днём ещё терпимо, немногочисленные отдыхающие ходят. Роман не просыхает третий день. Он говорит такие вещи, от которых мне не по себе. Говорит, что я – его и останусь с ним, потому что деваться мне некуда. Говорит, что я тряпка, и обращаться со мной нужно, как с тряпкой. Что я тут только благодаря ему. Когда я хожу в магазин покупать водку, иногда остаётся сдача, и я покупаю себе что-нибудь поесть. Я стараюсь, чтобы он выпил побольше, обычно он начинает нести всякую хрень, а потом отключается. Знаю, что при Матвее он меня не тронет, поэтому стараюсь быть всегда с ним и, по возможности, на людях. Говорит, что в его срыве виновата я. Роман Олегович – тяжёлый хроник. Это мне рассказали добрые люди. Пил он много лет, жена ушла давно, а в прошлом году он пил так, что у него отказали ноги. Спасла его Алексеевна. После этого он «начал новую жизнь», и целый год ему удавалось маскироваться под интеллигентного человека. Вот так…

      Если он не засыпает, то я, уложив Матвея, выхожу в общий коридор и слушаю под стенкой. Если всё тихо, вылезаю через балкон. Здесь – самое опасное место. Камеры могут засечь, и тот, кто на ресепшене, сразу доложит. Пытаюсь пробежать тенью вне поля зрения, дальше вниз по дорожке вдоль кустов, и вот осталось лишь пролезть в щель под воротами – и я на свободе. Иногда я сплю на шезлонге в «спасалке» на пляже. А иногда – просто шатаюсь по ночному пляжу. Море зовёт меня. Надо же, сколько я уже здесь, а на море – всегда штиль. Когда я вхожу в него, закрываю глаза, как в детстве, и вспоминаю, как мы втроём отдыхали в Крыму – папа, мама и я. Папа любил дурачиться, а мама над ним смеялась. И не было тогда войны, бомбёжек, Романа Олеговича, женщины с оторванными ногами…