Вид на битву с высоты. Кир Булычев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ будто не хотела, чтобы я думал об экспедиции.

      Мы взяли левее.

      ...Скажите, почему мы должны зависеть от какого-то Нечипоренки, который и компьютера настоящего в глаза не видел? Крогиус клянется, что обсчитал бы бусы, пользуясь карманным вычислителем, быстрее, чем Нечипоренко с его лентяями. А нам так хотелось получить данные до лета, чтобы успеть сдать тезисы к полевому сезону – тогда мы получим слово на сентябрьской конференции и совершим наш небольшой переворот в отечественной археологии. Нам не поверят, и на нас даже ссылаться не станут – мало ли кто совершал небольшие перевороты? А вятичи и ныне там!

      Когда я очнулся от мыслей, то понял, что Катрин идет на некотором расстоянии от меня и глядит недобро.

      – Я о другом думал, – поспешил я оправдаться. – Я думал о бусах и компьютере.

      В лесу, изрезанном тропинками, но почти не загаженном, Катрин постелила на траву газету. Я поставил на газету банки с пивом и две из них открыл. Они были теплыми и плевались пеной.

      Солнце пробивалось сквозь молодую и остро пахнущую березовую листву. Мне захотелось березового сока, но мы опоздали – раз пошла листва, сок не побежит.

      – А в детском доме я писал стихи, – сказал я. – Меня звали Лермонтовым.

      – Почему не Пушкиным? – спросила Катрин.

      – Потому что я имел наглость сказать, что люблю Лермонтова больше.

      – А теперь?

      – И теперь больше.

      – Прочти стихотворение, – попросила Катрин.

      – Какое?

      – О котором сейчас вспомнил.

      – Ты слишком прозорлива, Катрин.

      – Мужчина должен думать, что свободен в своих решениях... и капризах.

      – Тогда я не буду читать.

      – Все равно тебе хочется.

      – Я его забыл.

      – Ну, как хочешь...

      – Только последнюю строфу.

      ...А капли стучат и плещут в стакане.

      Весеннее утро. Рассвет невесом.

      И с каждой каплей прозрачнее станет

      Мутный сначала березовый сок.

      – Это не Лермонтов. Это ты.

      Катрин открыла еще одну банку. Сдула пену. Я растянулся на траве и смотрел, прищурившись, на облака.

      – Земля не холодная? – спросила Катрин.

      – Я закаленный, я детдомовский.

      – Для меня в этом есть анахронизм. Детские дома были сто лет назад. Ими командовал писатель Макаренко.

      – И Железный Феликс.

      – Если простудишься, раздружусь, – сказала Катрин.

      Мне хотелось поцеловать ее, но ей этого не хотелось. Я спросил:

      – Ты хотела бы летать?

      – На самолете?

      – Сама.

      – Без крыльев?

      – Без крыльев.

      – Это называется левитацией, – назидательно сказала Катрин. – А левитации не бывает. Это мистика.

      – Это мистика СКАЧАТЬ