Эрхегорд. Забытые руины. Евгений Рудашевский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ появился Крошнак – саженный наемник, с уродством которого мог поспорить только Гийюд: скошенная над узким лбом и будто собранная из разных кусков голова, тяжелые, чересчур длинные руки и непреходящее выражение тупого, звериного ожесточения.

      Из красных на крик бегунка не отреагировала только Вета – худенькая девочка лет пятнадцати, повсюду сопровождавшая Гийюда. Она и сейчас сидела неподалеку от магульдинца и подкармливала сидевшего в клетке парунка. Клетка была открыта. Ее не закрывали с тех пор, как поняли, что Авендилл закрылся и никого не выпускает. Парунок был обучен доставлять небольшие свертки пергамента. Дней двадцать назад Гийюд подготовил послание, но птица так и не смогла его доставить – вернулась в лагерь, как и посланный чуть ранее Аюн. На следующий день Вета отправила парунка еще раз, однако он вовсе отказался улетать – лучше людей понимал, что это бессмысленно. Теперь клетку держали открытой. Птица могла первой почувствовать, что город открылся, и улететь.

      – Вот так лучше, – кивнул Гийюд, наблюдая за Аюном.

      Бегунок по-прежнему кричал, но уже не так громко, он теперь больше стонал и плакал. С его криком ослабло и эхо бесновавшихся на смотровых рядах зрителей. Горсингу было бы проще, если б Аюн выпрашивал свободу, умолял о снисхождении. Но Аюн ничего подобного не делал. Он сам выбрал свою участь. Подносчик булочек.

      Вчера Гийюд объявил, что нужен живец:

      – Наши ловушки не сработали и не сработают. Поздно. Зордалин прошел первое становление. Может, не только первое. Без приманки мы ничего не сделаем. И приманка нужна сейчас. Потом будет поздно. Если уже не поздно.

      Тогда Аюн вышел вперед. Он всегда так поступал – и в Целинделе, и в лагере на Старой дороге. Знал, что, кроме матери, в него никто по-настоящему не верит, и всегда пытался доказать, что ничем не хуже старшего брата, что может стать для Горсинга кем-то более значимым, чем простой бегунок.

      Аюн заявил Гийюду, что готов стать живцом. Его не отговаривали. Как и в тот раз, когда Аюн согласился ночью пройтись по городу. С тех пор как появились первые приступы судорог, Гийюд распорядился перед сном привязывать себя. В полном расслаблении невозможно было контролировать тело, и часовые дважды ловили блуждавших в темноте людей, прежде чем все наконец согласились лежать на привязи. Впрочем, «блуждать» – тут не совсем точное слово. Те, кто встал ночью, только первые минуты двигались беспорядочно, упираясь в стены, спотыкаясь и падая, потом в их походке появлялась твердость, они будто вспоминали что-то очень важное и после этого шагали вполне целенаправленно. Гийюд предложил отпустить одного из таких ходоков и посмотреть, куда именно он придет. Аюн вызвался добровольцем.

      Все бы закончилось уже тогда, если б не вмешался Горсинг. Они больше часа следили за путаными, но уверенными перемещениями Аюна. Бродить по Авендиллу ночью было опасным занятием, но бегунок с легкостью обходил гиблые места. Наемники шли по его следам, боялись отступить хотя бы на шаг в сторону. И вскоре стало понятно, СКАЧАТЬ