Одноногий «доктор» замялся, и ученый поспешил его успокоить:
– Ладно-ладно, это несущественно! Обращайтесь, как вам удобнее. Но тогда и я уж…
– Безусловно, – кивнул Грибок и поправил очки. Потом опять засмущался, забормотал: – Понимаете, просто если вдруг вы на «ты», а остальные услышат, им станет неловко, они ведь меня тоже на «ты»… и как-то, знаете…
– Все, Василий Сергеевич, – положил ему на плечо руку Тавказаков и улыбнулся: – Вопрос закрыт.
– Хорошо, – улыбнулся в ответ «медик». – Но в данном случае все-таки лучше Грибок. Здесь так удобнее, я уже говорил. Знаете, есть такие места, такие обстоятельства, где законы – свои. Причем они как-то гармонично во все вписываются. Вернее сказать, они будто этими обстоятельствами непосредственно и пишутся. Вы меня понимаете?
– Вполне. Вы – Грибок, я – Беспалый. Ныне, присно и вовеки веков.
– Аминь, – подтвердил одноногий «доктор».
Сталкеры тем временем ушли. И Грибок, которому, как видел ученый, все еще было не по себе после этой разборки насчет «выканья-тыканья», вдруг оживился и, стуча костылями, поскакал к своей лежанке. Сел на нее и позвал Аникея:
– Идите сюда, идите! Я же вам обещал показать!
«Что?» – почти уже вырвалось у доцента, но тут он увидел, как Грибок развязывает штанину на культе, и сразу все понял.
– Не надо, что вы! – непроизвольно выкрикнул Тавказаков, реально испугавшись, что его сейчас стошнит, но «доктор» то ли не уловил его страха, то ли специально решил над ним поиздеваться, а скорее всего даже не подумал, что его прекрасный обрубок может кого-то напугать.
– Идите же, идите! Что вы оттуда увидите? – снова позвал он.
И Аникей, стараясь не смотреть на бледный, поблескивающий срезом «окорок», все-таки подошел.
– Возьмите палку! – потребовал Грибок.
– К-какую палку? – пролепетал ученый.
– Да любую! Ну, вот, хоть мой костыль. Да смелее же, смелее! Вы ведь ученый, вот и проделаете сейчас опыт.
Грибок сунул в руки Аникею свой костыль и приподнял культю:
– Суйте!
– Что?.. Куда? – невольно глянул Тавказаков на круглую блямбу, блестевшую и впрямь словно отполированный металл. И его отвращение тут же улетучилось, уступив место любопытству исследователя.
– Вот прямо туда и суйте, – показал на нее глазами Грибок.
– А вам не будет больно? И, простите, как, да и зачем его туда… э-ээ… совать?
– Больно мне не будет, а совать туда… как вам сказать… Да вы тыкните – и сразу поймете.
И Аникей Александрович «тыкнул». Сначала лишь коснулся кончиком костыля «блямбы». Хотя нет, коснуться не получилось, он попросту не почувствовал никакой преграды, а остановился, когда деревяшка погрузилась в «металл» сантиметра на два.
– Не СКАЧАТЬ