«В заговоре против пустоты и небытия». Неотрадиционализм в русской литературе XX века. О. Н. Скляров

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ – О. С.) обязывает к преодолению замкнутости, к преодолению того, что Владимир Соловьев удачно назвал “протестантизмом местного предания”»[117]. Русскому богослову по-своему вторит О. Мандельштам: «Вне общего, материнского европейского сознания невозможна никакая малая народность. Выход… к вселенскому единству… лежит для нас через возрождение европейского сознания, через восстановление европеизма как нашей большой народности»[118].

      Понятие «европейское сознание» (the mind of Europe), как известно, является одним из ключевых в работах Т.С. Элиота, посвященных единой культурной традиции. В курсе лекций под общим названием «Единство европейской культуры» поэт и видный теоретик нового традиционализма настойчиво возвращается к мысли о «том общем достоянии, хранителями которого мы являемся», а именно – о «наследии Греции, Рима и Израиля и достоянии Европы, создававшемся на протяжении последних двух тысяч лет»[119]. Там же Элиот формулирует важнейшее положение: «Только из-за наших общих истоков в литературах Греции, Рима и Израиля мы можем говорить о Европейской литературе…»[120] Возводя отечественную (русскую) культурную традицию к традиции европейской, мы, в свою очередь, подразумеваем именно эти, антично-христианские, «опоры» русской духовности.

      Нельзя не учитывать, конечно, что культурно-смысловое наполнение понятий «Европа», «европейский» потенциально допускает разные коннотации. С одной стороны Европа – «земля святых чудес», великая наследница Эллады, Рима, Иерусалима и Византии; с другой стороны – колыбель Реформации, буржуазных революций, неистовая поборница прав и свобод суверенной личности; и наконец, Европа – современный либерально-плюралистический Запад, обнаруживающий в себе очевидную тенденцию к забвению и распылению сакрального наследия прошлого. Большинство отечественных идейных течений, выступавших против пресловутого «европоцентризма» (от славянофильства до евразийства), самоопределялись в решительной полемике с ценностями новоевропейского сознания и буржуазной цивилизации, с идеей европейской «самодостаточности» и претензиями Запада на роль мирового законодателя мод. Говоря о преимущественно европейском характере нового традиционализма в русской неклассической словесности XX столетия, мы имеем в виду не «западническую» ориентацию, не европоцентристские амбиции и не «космополитическое» пренебрежение к национальной почве, а всемирно отзывчивый[121] европейский универсализм, укорененный в античной культуре и новозаветном Откровении и не противоречащий неповторимому национальному своеобразию духовного пути отдельных народов.

      «Вселенские» притязания эллинско-христианского европеизма изначально не имели ничего общего ни с идеей расовой исключительности, ни с национально-индифферентным глобализмом в новейшем вкусе, стирающим культурные различия ради удобств социокоммуникации, но исходили из СКАЧАТЬ