Позднее послесловие (сборник). Виктор Лихоносов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ за дверь и там переодевается, долго его нет, потом является, молча ставит бутылки на стол, разливает и просит:

      – Ну, поднимайте. Будем живы. На том свете не поднесут.

      Гости так заговариваются, что впору оставаться, да нет, завтра хлопот много. Бабка с дедом провожают их вниз к дороге и прощаются.

      – Ну, не обессудьте, гостечки дорогие, может, что и не так, да чем богаты, тем и рады.

      – Что ты, что ты, тетя Дуня, спасибо, хорошо посидели.

      – Заходите еще.

      – Заходите вы теперь к нам.

      – Живы будем – зайдем, – обещает дед.

      – А то бы оставались, – просит бабка.

      – Да нет, там дома коровушка да заботушка.

      – А луна-то, луна-то!

      Луна высоко-высоко, и лесная аллея, по которой они тихо возвращаются к себе, дымит бледным полуночным светом.

      И только-только вздремнет старик, как потянется третий час ночи, сереет в окне двор – пора и вставать. Смотришь, бабка уже возится во дворе, будто и не ложилась, слышны через дверь ее шаги и разговор. Старик спускает ноги на пол, скребет, чешет пальцами грудь, ощущая внутри чадный осадок курева, ищет воду, пьет, крепко и часто кашляет, долго натягивает, будто примеривает, сапоги, закуривает натощак и выходит на улицу.

      Утро еще дремлет, еще нежится, но уже просыпается, с нехотью растворяется темнота. В такие утра я был с ним не раз и очень радовался пробуждению до света, когда ждешь, пока не забелеют сквозь зелень стены хат, когда все запахи леса и поля отстоялись и свежо, неповторимо терпко пахнут на тропах, когда еще сыра дорога и четки на восходе и мутновато-мягки на западе края гор, когда еще доживает свое полуночная жизнь и уже начинается новая, когда никого, кроме тебя, нет, разве что затарахтит телега внизу, проедет, развалившись на споде, мужик, и опять никого. Едва побелеет, мы уже с косами, чуток шершавый звон, холоден росяной блеск стали, по телу разливается тепло, уже хочется пить, и, став па колени, падаешь лицом к роднику, разгибаешься, охаешь, ощущая привкус листьев во рту. А небо все белее, белее, и уже кричат на той стороне у магазина голоса: продавец собирается на воскресный базар в станицу.

      Уезжать мне всю жизнь в деревню, уезжать и возвращаться, уезжать и возвращаться! И уже никто не переменит во мне этого желания, никто не остановит.

      – Иванович, не отставай! – кричит дед и широко запускает косу в траву. – У-ух!

      Едва мы докашиваем, идет, косолапит к нам сторож Гаврила, рябой, косоглазый, ленивый до одури.

      – Косите? – спрашивает он заспанно.

      – Поздновато ты сторожить вышел, – говорит дед.

      – Обошел с Гудимовым круг склада, Гудимов лошадей выгнал, говорит: я по той дороге пойду.

      – Ведь как люди врать привыкли, – возмущается дед уже дома за чаем. – Спал же, рябой, усю ночь. А еще в колхозе заведовал. А? Турнули, хватит, поговорил речи, да, да, поговорил – хватит. А я ведь, Иванович, СКАЧАТЬ