Проклятый род. Иван Сергеевич Рукавишников

Чтение книги онлайн.

      И крутится кошмарный хоровод снов, пробуждений и дремно-жутких засыпаний в лампадной мгле давно-давно родной комнаты.

      «Раиса. Раиса, милая, тихая, тебя одну люблю… Зачем за брата вышла? Со мной бы тебе…»

      Задремавшую мысль встряхивал храп-бормотанье иного сновидца, Доримедонта.

      «Дарья! Дарьюшка, к чему обидела? Счастье тебя со мной ожидало».

      Кружатся, кружатся сонные минуты, большими кругами догоняют жутко-бледные тени пробуждения.

      «Отойди от зла. Сотвори благо».

      В сонно-неясное глядит упорно лампадно-ризный свет.

      «Где ты? Где ты? Кто ты? Кто?»

      Старик отходит, а те, незабываемые, позади стоят, за сны прячутся…

      А днем в комнате радостное забвение, то золотой обман, то золотая правда. А после до вечера любовь к Настасье невесте, любовь еще дневная, лунно-лампадных слов и снов не боящаяся. И любит Семен Настасью безграничною любовью сиротливого сердца. И в той любви – любовь к ней, генеральской дочке, любовь-скорбь-обида – Дарья и любовь-тихость, любовь-блаженство несказанное и невозможное – Раиса, братнина жена.

      В княжеском дому на Московской весело-визгливо песни поют рабочие люди. В генеральском дому поблизости, на Московской же, Настасья невеста перед зеркалами романсы французские напевает, модисток бранит и торопит. По ночам из комнаты ее вдруг хохот неудержный вырвется. То письма невеста подруге Даше за границу пишет, общего жениха-купца высмеивает; французскими веселыми фразами жизнь свою грядущую развеселую разгадывает.

      А невестин отец, Бирюлин генерал, в клубе за золотой стол пересел. И бас его хохочуще-рыкающий глубже, и живот его подмундирный будто еще обширнее стал.

      Из пещеры зачарованных снов под каменным домом отошедшего железного старика выбился ключ на грязные переулки жизни; выбился, испуганно звеня.

      И ждали. И настал день. И сказали:

      – Сегодня.

      И мучительно быстро, грязными камнями разочарования и тоски бия в сердце и в голову, пролетели часы сегодня.

      И страшно дергалось лицо Семена, когда душа его, глядя через кругло-неподвижные ночные глаза, то шептала, то кричала отчаянием:

      – Вчера! Вчера!

      И не было с детства привычных лампадно-тихих стен для круглых ночных слезящихся глаз.

      Тихи женские слезы. В каждом дому города и деревни плачут. И за чертою жизни городской и деревенской, по кельям скитов и монастырей еженощно плачут. Всевидящего дьявола тешат те плачи. Но тихость плачей тех огорчает его. И возликует безмерно, и хохотом-громом расколет небо, когда из тайников разноликих вырвутся плачи те кроваво-открытыми стонами во вселенскую явь. Но тихи женские слезы.

      От Анны из Петербурга к матери-вдове письмо пришло. И заплакала старуха на час, лишь страницу письма прочитав через очки молитвенниковые. А в строках тех нечаянная радость. Давно уж вдова железного старика, жизнью перепуганная, СКАЧАТЬ