Дневник Блокады. Алёна Владимировна Годунова

Чтение книги онлайн.

      В прошлом году внучка Эльзы Витальевны принесла из садика поделку из хлеба. На следующий же день блокадница пришла к учительнице, чтобы выразить свое негодование.

      – А что такого? – удивилась та. – Просто немного сухого хлеба. Его всё равно уже есть никто не будет.

      – Это ведь ХЛЕБ!

      У нас другое восприятие простых вещей, другие ценности. Дай Бог, чтобы никому и никогда больше не пришлось пережить того, что было в Ленинграде в 1941—1944 годах. Но помнить… знать и помнить мы обязаны.

      Часть 1. Начало

      Зоя Георгиевна

      Это было воскресенье. Мы всегда по воскресеньям ходили в кино. С младшей сестрой и друзьями по двору.

      Утром во время завтрака отец сказал маме:

      «Стрелял Кронштадт в 4 часа».

      «Может быть, манёвры?»

      «Не похоже», – папа воевал, он знал, о чем говорит.

      На первый сеанс в кино мы опоздали. Пришлось ждать на улице следующий. Это было возле Балтийского вокзала. Вдруг заговорило радио. Трамваи и машины остановились. Все выскочили – и куда-то побежали. И мы побежали следом за ними. И услышали: война.

      Но мы были в таком возрасте, когда ещё не понимали значение этого слова. Подростки! Мы посмотрели фильм «Карандаш». Посмеялись. Это комедия про популярного в те времена клоуна. Потом пошли на вокзал. 24 июня мы собирались ехать с подружкой к ее бабушке в Кингисепп. Спросили, дают ли туда билеты. В кассе ответили, что дают. Мы счастливые возвращаемся домой, а папа говорит:

      «Всё, не едем».

      «Как не едем!? Билеты дают. Мы узнавали!»

      Он говорит: «Туда дают. А обратно?»

      Поплакала – и всё. Это первый день.

      Мы только приехали в Ленинград в 1939 году. А в 1941 уже началось всё это. И куда нам деваться? Ни родственников, никого… Васильевский остров. 12 линия. Затем Озерки, улица Фёдоровская, 1. Первая же бомба в нас влетела.

      Папа пошёл ополченцем на фронт. Это было в первых числах августа. А 8 августа он уже погиб. До Карелии дошёл – и всё.

      Я только помню, как он взял меня на руки. А я в красивом пышном платье с широкой атласной лентой на поясе. Он поставил меня на табурет у окна, завязал ленту и поцеловал. А потом ушёл и больше никогда не вернулся.

      Когда мама и папа поженились, им так хорошо было! У них был свой дом в Царском Селе. Там такой красивый парк! Мама рассказывала, у них была собака, овчарка. Когда я только родилась, мама вывозила меня в коляске в парк. Я сплю – собака сторожит мой сон. Если я проснусь и начну плакать, она меня укачивает. А уж если сильно расплачусь – подаёт голос – и прибегает мама.

      Однажды, когда мне было 2 годика, бабушка, мамина свекровь, сказала: «Анечка, поезжай на рынок». И дала список всего, что нужно купить.

      Мы поехали с мамой в Пушкин. Прогулялись по рынку. И вдруг – сирена, тревога. Нас солдат подхватил – и в машину – и в Ленинград. И всё.

      Комната метров 20—25. Сначала было небольшое чаепитие. Потом – музыка, танцы. Мне лет 5—6. Помню, стоял на стуле, передо мной – патефон. Я накручивал ручку и ставил пластинки. Я ещё читать не умел – все пластинки знал по картинкам.

      «Эдик, „Брызги шампанского“!» – Я быстренько по картинке ищу – 2 слова. Оно!

      И все эти ритмы, мелодии – всё откладывалось у меня в голове.

      В 1941 году в начале июня мы поехали к родственникам мамы в Новосокольники. СКАЧАТЬ