Падение в неизвестность. Игорь Николаевич Ржавин

Чтение книги онлайн.

      Ответа не последовало. Отрок, словно ничего не слыша, стал что-то говорить… по-русски! Более того, говорить голосом малолетнего Плата! Киян напряг слух – юноша читал стих «Вересковый мёд»:

      – Платик, ты меня слышишь? – уже не сдерживая себя, воскликнул командор, а затем ещё более решительно повторил: – Плат, это я… в смысле ты, только старше!

      Всё тщетно… парень оставался глух к увещеваниям «из будущего». И вот настало мгновение, когда космонавт, оказался лицом к лицу со своим стопроцентным двойником – зрелым мужчиной в расцвете сил, будто смотрелся в зеркало, но без искажённого зеркального отражения, а как есть, с учётом визуального реверса.

      Их взгляды встретились, и это послужило психологическим запалом для эмоционального взрыва землянина: в каком-то бессознательном порыве Киян схватил свою копию за плечи. Визави в недоумении слегка приподнял одну бровь. Плат был рад даже наличию хоть и такой вот прохладной реакции, и с искренней улыбкой сжал вполне себе материального собрата ещё крепче. Парадокс, но степень сжатия его кистей равносильно отзывалась болью в собственных плечах командора! Не поверив личным ощущениям, он расслабил пальцы, и ещё крепче сжал их на плечах близнеца. Тот сморщился от боли, словно передразнил самого Кияна, почувствовавшего ровно то же. Однако, клон даже не отпрянул от объятий «родственника», и в следующую же секунду земной оригинал заметил седину на висках, а также многочисленные морщины, расползающиеся бороздками по всему бледнеющему лицу своего «номера два». Через четверть минуты Плат, обомлев, ослабил хватку, и отстранил левую руку от уже совершенно седовласого, белобородого и ссутулившегося старца, чтобы ощупать своё лицо. Нет, на родном лице кожа была подтянутой, и только слегка покалывала жёсткой щетиной. Но куда трагичнее оказался апофеоз сей стремительной эволюционной драмы: дряхлое тело псевдо-Кияна, к тому времени уже обретшее вид египетской мумии, стало вдруг осыпаться шелестящими струпьями, а в довершении этой предельно реалистичной сцены, командор разжал правый кулак, рассыпав последнюю горсть праха своего второго экземпляра.