До встречи на небесах! Небожители подвала. Леонид Сергеев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ своё величие, начал листать мои вещицы. Я прямо вжался в стул и застыл, ожидая приговора. Мэтр кое-где размашисто, словно совершая какое-то священнодействие, черкнул карандашом и изрёк:

      – Здесь подумайте, сделайте лучше, – а отложив рукопись, выдал благословенные слова: – Общее впечатление хорошее. Завтра напишу отзыв. Позвоните.

      Домой я возвращался страшно довольный собой; помнится, даже напевал победоносный марш.

      Чтобы не быть навязчивым, я позвонил через несколько дней и услышал: «Написал, сейчас отправлю». Прошёл месяц, Хотиловская меня спрашивает:

      – Где отзыв? Позвоните ещё. Мэтр мог забыть, но он добрый, милый человек.

      Выдержав паузу с неделю, я вновь набрал номер Кассиля (уже предчувствуя некоторые осложнения с рукописью). В трубке услышал:

      – Вчера написал, только что отправил…

      Больше я не звонил. Ни через месяц, ни через год отзыв не пришёл. А потом моя благодетельница уволилась, и книжка в план не попала. Вот так мне дьявольски не повезло, и, разумеется, я пригорюнился – да что там! Так расстроился, что сразу похудел на пять килограммов.

      Признаюсь, спустя десять лет я подумал: хорошо, что Кассиль меня обманул, ведь теперь его отзыв посчитал бы постыдным фактом. Ну какой он классик? Всего лишь безмерно раздутый литератор; его вещи не только не совершенные, но и попросту слабые. В своё время такие, как он, изо всех сил свидетельствовали преданность власти, и та их пригрела. (Он выпустил сотни книг по соцзаказу.) Со слов писателя A. Баркова, известно – Л. Кассиль делал всё, чтобы не издавали даже B. Драгунского: «Этот писатель не будет печататься в Детгизе, пока я жив». Такой был «добрый, милый» классик.

      Дальше моя опасная, неустойчивая литературная стезя развивалась ещё прискорбней. Кто-то надоумил меня сходить в Детгиз, и я вляпался в историю – припёрся туда не вовремя: редакторы пили чай, одновременно листая рукописи. Увидев такое литературное чаепитие, я попятился; поболтался с полчаса в коридоре, потом снова заглянул. Все редакторы, как по команде, склонились над столами.

      Я прямо оказался в мёртвой зоне, но, потоптавшись, всё же спросил у крайней женщины, кому можно оставить рукопись.

      – А вы кто?

      Я назвался. Повисла долгая тишина.

      – Ну, Инна, возьмите рукопись, – наконец сказала женщина, сидящая у окна (заведующая редакцией Л. Либет, как я узнал позднее).

      – Ну почему я? Как новый автор, так я!

      – Ну возьмите вы… – сидящая у окна обратилась к другой редакторше.

      – Я не могу. Вы же знаете, мне сдавать большую рукопись.

      Так отфутболивали меня минут десять, потом сидящая у окна сжалилась (видимо, у меня был нерадостный видок):

      – Ну оставьте. Позвоните через месяц. У нас много работы.

      Через месяц я позвонил. Либет с прохладцей сказала:

      – Нет, ещё не смотрела. У нас много работы. Позвоните через две недели.

      Через две недели на мой звонок СКАЧАТЬ