Зарождение права. Павел Крашенинников

Чтение книги онлайн.

Речь идет уже не о ткацком производстве, а о войлоковалянии – технике изготовления одежды, обуви, ковров и пр. из непряденой шерсти – очеса (короткие шерстяные волокна). Хотя также могла подразумеваться особая стадия текстильного производства, когда сотканное полотно передавалось суконщикам, которые вымачивали его в щелочном растворе в больших чанах и затем «валяли, вытаптывая ногами». Одна шумерская легенда гласит, что секрет создания войлока был найден именно царем Ур-Наммой, который для большего удобства выстелил в своих сандалиях пучки овечьей шерсти, зацепившиеся на ветках кустов, и через некоторое время заметил, что она свалялась благодаря давлению, поту и влаге земли. Эта история частично может быть отклонена, если учесть, что при раскопках в Уре были найдены остатки материи, похожей на войлок, которой был подбит знаменитый золотой шлем лугаля Мескаламдуга, правившего еще в XXVI в. до н.э.

Как поясняет К. Вилке, в этой норме шла речь о рационах отдельных категорий работниц в царско-храмовых хозяйствах. Так, экономические тексты периода III династии Ура свидетельствуют о рационе размером в 20 сила в основном для пожилых работниц (шум. géme šиgi₄) и рабынь-девочек, в то время как для новорожденных и грудных детей работниц минимальный рацион – это 10 сила (см.: Wilcke, 1998. Р. 25–34; Waetzoldt, 1987. Р. 132–133). В одном хозяйственном документе из города Уммы зафиксированы выдачи продуктов питания рабыням и их детям, которые содержались в особом лагере под контролем надзирателей, а также сообщается печальное известие, что в течение месяца умерли 57 из 185 человек от эпидемий, голода и злоупотреблений чиновников при распределении продуктов.

К. Вилке полагает, что речь шла об особенной категории рабынь, которые предположительно работали на искусственных водоемах или водохранилищах. По мнению же М. Сивила, здесь имелись в виду привратники храмовых помещений и их помощники, получавшие по 6 и 1 сила зерна соответственно.

Шум. KAŠ.DIN-ke₄, или же ^munusLÚ.KURUN.NA (аккад. sabīlu) – «возливательница пива», хозяйка пивного трактира, продававшая изысканное (черное или белое) пиво, которое называлось «kurun», в отличие от домашних сортов обычного пива «kaš» (аккад. šikāru). В Шумере и Вавилонии содержание пивных трактиров было женским занятием, а покровительницей пивоварения считалась богиня Нинкаси, имя которой буквально означает «ты, которая так щедро напоила меня». Известна история пивнойкабатчицы, или шинкарки, Кубабы, чья торговля была настолько успешной, что вокруг ее питейного заведения вырос целый город Киш, правителем которого она сама и стала. В эпосе о Гильгамеше также упоминается хозяйка корчмы («женщина-виночерпий»), которая вслед за богом правосудия Шамашем сообщила легендарному урукскому царю о недостижимости цели его путешествия за бессмертием.

Дошедшие до нас клинописные тексты свидетельствуют о наличии у шумеров 16 различных сортов пива, половина из которых были ячменными. Так как пиво содержало большое количество осадка, то пили его через трубочку из специальных кувшинов по трактирам. А когда запасы кустарного пива заканчивались, покупали хорошее черное пиво в храмовых пивоварнях. Поэтому и сложилась шумерская поговорка: «Хорошее дело – пиво; плохое дело – поездка за пивом» (шум. nam-sag₉-ga kaš-am₃ nam-ḫul kaskal-am₃), имея в виду поездку в храм за дорогостоящим пивом. О технике шумерского пивоварения довольно подробно изложено у Лео Оппенхейма в его монографии «О пиве и пивоварении в древней Месопотамии». См. также: Michalowski Р. The Drinking Gods: Alcohol in Early Mesopotamian Ritual and Mythology // Drinking in Ancient Societies: History and Culture of Drinks in the Ancient Near East / Ed. by L. Milano. Padua, 1994. P. 27–44; Neumann H. Beer as a Means of Compensation for Work in Mesopotamia During the Ur III Period // Ibid. P. 321–331; Damerow P. Sumerian Beer: The Origins of Brewing Technology in Ancient Mesopotamia // Cuneiform Digital Library Journal. 2012. Vol. 2. Р. 1–20.

Источник Х в переводе М. Сивила содержит пробел в части определения размера выплаты по этому кредиту: «…то плата-нигдири за это составит в зимний период…» По сути в этой норме речь шла о разновидности зернового займа под проценты, ведь производство добротного пива предполагало соотношение между количеством сырья и объемом сваренного пива примерно 6:5. Такую пропорцию мы получаем на основе одного лагашского хозяйственного отчета, где говорится, что для приготовления 80 ка (64 л) первоклассного пива пивовару было поставлено 24 ка зерна эммера, 24 ка пивных хлебцов и 24 ка ячменного солода.

Сходное положение было закреплено в § 111 «Кодекса Хамму-раби»: «Если корчемница один кувшин пива в кредит дала, то во время жатвы она может взять 50 сила зерна». К слову, владелице корчмы (E.KAS.TIN.NA – аккад. «дом сикеры и вина») посвящены еще три нормы старовавилонского судебника, связанные с возможной преступной деятельностью: мошенничество в форме обмеривания и обвешивания (недолив при отпуске товара и произвольное увеличение цены), за которыми следует ее утопление (§ 108); недоносительство на «злодеев, которые в ее заведении собираются», за что корчемница должна быть убита (§ 109) и доступ в корчму жриц-надитум и угбабтум, которые подвергаются сожжению (§ 110). Согласно комментарию В.А. Якобсона постоялые дворы нередко превращались в притоны преступных группировок, а цены на основные товары (сикеру, зерно, серебро) и их соотношение подлежали строгому государственному регулированию и предполагали за отступление от них ужасную кару.

В переводе К. Вилке: «1 сикль и 4 ше ячменя»; у М. Сивила, М. Рот и П. Мичаловски (Michalowski P., Walker C.A. A New Sumerian «Law Code» // Dumu-e₂-dub-ba-a: Studies in Honor of Åke W. Sjöberg. Philadelphia, 1989. Р. 387) в этом и следующем параграфах приведены стандартные для периода III династии Ура процентные ставки для займа ячменя – в 33% и для займа серебра – в 20%. Поэтому перевод выглядит так: «Если человек даст другому человеку 300 сила ячменя в качестве процентного займа, то процент за год составит [100 сила зерна (=33%)]». В «Кодексе Хамму-раби» договору займа посвящено несколько норм, в частности сходный случай регулируется § 48–51: «Если за человеком процентный долг имеется, …(и) серебра для возвращения (у него) нет, зерно или кунжут соответственно его серебру и росту на него, что он у тамкара взял, согласно указу царя тамкару он должен отдать». Известно, что царь Хамму-раби ограничил своим распоряжением долговой процент в размере 20% годовых на серебро и 33,5% годовых на зерно. По мнению А.А. Немировского, здесь предполагается, что хозяин заложенного поля должен был полученный им урожай продать, а вырученное серебро вернуть в счет денежного займа и только в случае невозможности продажи расплатиться натурой – передачей тамкару соответствующей части урожая. О максимальном размере законных ставок по займам, разрешенных государством, говорится в более общем виде в § 88 и 89: «Если тамкар зерно в рост дал, за каждый гур зерна он может взять 100 сила роста (т.е. ¹/₅ зерна как проценты), а если он серебро дал в рост, то за каждый сикль серебра он может взять ¹/₆ сикля и 6 ше роста». По мнению В.А. Якобсона, в связи с тем, что этот параграф был частично выскоблен на стеле, его расчеты не очень верны, так как за зерно брали не 20% (или ¹/₅), а в соответствии с царским максимумом в 33,5%.

В серии учебных табличек под заголовком «Харра-хубуллу», т.е. «Процентный заем», были собраны шумерские правовые термины с параллельным аккадским переводом, касавшиеся среди прочего договоров ссуды и займа (например, «долговое обязательство», «процентный заем», «беспроцентный заем», «дар» и др.). См. подробнее о денежных займах и практике кредитования в кн.: Garfinkle S. Shepherds, Merchants, and Credit: Some Observations on Lending Practices in Ur III Mesopotamia // JESHO. 2004. Vol. 47/1. Р. 1–30; Steinkeller P. Money-Lending Practices in Ur III Babylonia: the Issue of Motivation // Debt and Economic Renewal in the Ancient Near East / Ed. by Hudson and van de Mieroop, 2002. Р. 109–137.

Эта статья дошла до нас только благодаря источнику Х в переводе М. Сивила (см. сходную норму в § 32 «Кодекса Эшнунны»). В этой норме он выделил три категории женщин – семейных служанок: а) женщина-акушерка, профессиональная жрица-иеродула, которым покровительствовала богиня врачебного дела Нин-инсина, – «nu-gig» (аккад. кадиштум, см. § 181 «Кодекса Хамму-раби»), б) няня – «um-me-da» и в) кормилица – «um-me-ga-lá». О последней упоминает § 194 «Кодекса Хамму-раби»: «Если человек отдал своего сына кормилице, а этот сын умер на руках у кормилицы и кормилица без согласия его отца и его матери подменила его другим, то ее должны уличить, и, так как она без согласия его отца и его матери подменила ребенка, ей должны отрезать груди».

Этот перевод ранее предложил в данном месте Кодекса немецкий шумеролог К. Вилке. В этой норме речь могла идти об особой жрице – «лу-кур» (шум. lukur; аккад. nadītu[m]), которая, имея формальное право вступить в брак с мужчиной, не могла рожать собственных детей в силу «обета бесплодия». Смысл этой нормы становится понятным в свете параллельного § 144 «Кодекса Хамму-раби»: «Если человек взял в жены бесплодную жрицу (аккад. надитум) и эта бесплодная жрица дала своему мужу рабыню и дала ему иметь сыновей, а этот человек захочет взять себе наложницу (аккад. шугетум), то этому человеку не должны разрешить, он не может взять себе наложницу». Сын-наследник в шумерской семье был абсолютно необходим, и не только для продолжения рода и сохранения семейной собственности, но более всего для поддержания культа предков. Ведь именно сыну отец передавал заботу о семейных божествах (ilānū) наряду с обязанностью поклонения духам (etemmū) мертвых предков (mītū). О роли потомства в загробной жизни можно узнать из «Сказания о Гильгамеше, Энкиду и подземном царстве». Так, весьма незавидна участь бездетного человека, кто наследника не имеет (дворцового евнуха, нерожавшей женщины, юноши и девушки, не знавших любви): «Хлеб, кирпичу, разбитому ветром, подобный, он ест». См.: Greengus S. Legal and Social Institutions of Ancient Mesopotamia // CANE / Ed. by J.M. Sasson. New York, 1995. Р. 478; Афанасьева В.К. Сказание о Гильгамеше, Энкиду и подземном царстве в свете космогонических представлений шумерийцев // ВДИ. 2000. № 2. С. 63; Козырева Н.В.

Спор из-за наследства жрицы из старовавилонского города Ларсы // ВДИ. 1982. № 2. С. 101–105.

Этот и следующий параграфы описывают неожиданный сюжет – реформу царя Ур-Наммы относительно продажи рабов. По подсчетам М. Сивила, около 89 судебных дел, описанных в знаменитом трехтомном сборнике шумерских дитилл А. Фалькенштейна в 1956–1957 гг., посвящено спорам по поводу продажи рабов. Они возникали обычно в ситуации «удержания» (шум. im-ma-dù) кем-либо раба как объекта сделки купли-продажи, которая таким образом оспаривалась вследствие сомнений о наличии права собственности у продавца раба.

Здесь у М. Сивила возникли затруднения по поводу точной передачи этого необычного титула шумерского царя – «lugal nig-SI.A»: либо следует реконструировать традиционный эпитет Ур-Наммы как «справедливого царя» (шум. níg-si-<sá>-a) по аналогии с гимнами «Ur-Namma С» (строка 38) и «Ur-Namma F» (строка 33), а также «Šulgi A» (строка 23), либо же вести речь о не очень популярной налоговой реформе царя, по которой в стране были введены различные сборы и пошлины: плата-«нигдири» (шум. lugal níg-diri).

Суть реформы Ур-Наммы по продаже рабов состояла в установлении более строгой процедуры заключения сделки: обязательное присутствие при этом «lú gi-na-ab-tum» («поручителя титула»), чиновника, чьей функцией было установление и подтверждение того факта, что продавец является законным (титульным) собственником отчуждаемого раба, либо же, в противном случае, – объявление его вором от имени царя. См. также: Steinkeller P. Sale Documents of the Ur-III Period // Freiburger altorientalische Studien 17. Stuttgart, 1989. P. 80–92.