Глобальные шахматы. Русская партия. Алексей Пушков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ возвращаться домой, мы там жили, это была командировка в Подмосковье. Это позволяло максимально сосредоточиться и отвечать ожиданиям тех, кто давал нам поручения. Вопрос был в том, насколько конкретными были поставленные задачи.

      Что бы ни говорили об Александре Яковлеве, он, как правило, четко представлял, что хотел получить на выходе. Собирая нас, предлагал ясные наметки того, как он видит свое будущее выступление. Тоже достаточно четко, хотя и в меньшей степени, чем Яковлев, формулировал задачи член Политбюро Вадим Медведев, который отвечал за идеологию при Горбачеве.

      Сам Михаил Сергеевич, когда готовилась его речь, был гораздо менее конкретен. Конечно, у него было намного меньше времени для разъяснений, но дело было не только в этом. Главная проблема была в том, что у него не было ясности в голове. Как правило, нам предлагалось написать нечто, что продвинуло бы вперед «новое мышление».

      Когда мои коллеги пытались добиться большей ясности, нам говорили: вы консультанты, вот и консультируйте. Вы речи пишете, вот и пишите. Куда, в каком направлении, как двигаться? Что думает по этому поводу генеральный секретарь? Сие было неведомо.

      Помню, мы готовили одну крупную речь Горбачева, кажется, к его выступлению в Варшаве на заседании политического комитета Варшавского договора. Нас собрали тогда на даче ЦК в Волынском (по преданию, когда-то ее занимала любовница Берии, а затем в ней останавливались лидеры братских стран от Хоннекера до Цеденбала). Написали, как нам казалось, вполне приличный текст. Но он к нам вернулся с возмущенными комментариями от помощников Горбачева, с вычеркнутыми страницами. Осталось там буквально три-четыре абзаца. Все остальное было «чудовищно», «ужасно», «чем вы там занимаетесь?!». «В бильярд играете вместо того, чтобы трудиться?» А мы действительно играли в перерывах в бильярд.

      Пишется второй вариант. Нет! Третий вариант. Снова нет! Четвертый… Руководители нашей цековско-мидовско-минобороновской сборной недоумевают. Просят: хоть какое-то направление дайте! Но нет… Слышим только: «Вам сказано – надо идти вперед! Михал Сергеич хочет сказать новое слово!»

      Пятый вариант… Шестой… Все отвергается. Последний вариант был отвергнут в 11 часов вечера накануне вылета, который намечался на 8 утра. Звонок от кого-то из помощников, от Шахназарова или Остроумова. Смысл таков: если к утру текста не будет, последуют кары небесные. Полетят головы. Не помню точной терминологии, но звучало устрашающе.

      Оставалось шесть часов, за которые сочинить новый текст принципиально невозможно. Это страниц 12–15, с глубоко продуманным содержанием, да еще и с новизной формулировок. Хотят ведь что-то новое, а что – непонятно. Мы уже на грани нервного срыва.

      И вдруг наиболее опытный из нас говорит: «Слушайте, а у кого первый вариант сохранился? Его ведь уже все забыли…» Я, самый молодой (мне было 35 лет), говорю: «Да, у меня есть, на всякий случай оставил». – «Давай его сюда!»

      Мы подняли СКАЧАТЬ