Геометрия побега. Стихотворения. Александр Петрушкин

Чтение книги онлайн.

      О, воздух, ты, который позабыт

      в гусиной стае, ставшей моей плотью

      [почти что крайней], где Хироном сшит

      и прожит маслянистою любовью.

      Бензина россыпью на негустой воде,

      на отраженье жжёном и тяжёлом

      лежишь, как два любовника в траве,

      и шевелишь в ней узкой головою…

      О ты, который выжит и нашит,

      как туз бубновый на кленовой жабре,

      ты из меня – щеглом из тьмы – дрожишь

      и жабой голоса во рту то

      длишь, что умираешь.

      Войным-война здесь, Катя, непогода

      по воздуху вползает запах йода

      по тростнику китайскому – порода

      решает всё за нас, как за удода

      (о!) этот запах кухонный, пернатый,

      что отстаёт от до-стихов – как даты

      скажи ещё кому-то: «запах йода…» —

      и морщится [в нутро своё] природа.

      О, этот воздух (йэ!) катеринбургский:

      волной идут кретины на этрусков —

      во их главе Улисс [почти] маячит —

      он наблатыканый ХИММАШ переиначит.

      Здесь, на резиновых деревьях, спят наречья —

      как дым до дыр самим себе переча,

      И запах спирта вьёт в песочницах гнездо,

      растягивая жизнь до самой ДО.

      Храни, мой дым [почти что папиросный],

      царапины [а вовсе не вопросы]

      в коленках, сорваных когда войным-война

      была ещё весома и больна —

      о, белый запах меж пустопорожних —

      нас обучил быть-лить неосторожный

      [всё больше в горло] [больше горлом] йод

      из чернозёма как трава рот в рот

      Сидит обманкой в поплавке

      кузнечик нашей бытовухи —

      поклёвка ходит налегке

      и лижет спирту руки,

      и рыбы светят из-под вод

      мохнатым светом глаза,

      везут стихи во мгле подвод

      живых три водолаза,

      сидят в прозрачной немоте

      в каком-нибудь Тагиле,

      ладонью водят по воде

      в неслышимом здесь стиле

      в услышимом и там и здесь

      кузнечике пропащем.

      Сидит обманкой в поплавке,

      что умирать не страшно,

      что если бог какой-то есть —

      то снег к Тагилу жмётся

      (от холода его слепой)

      в собачьи стаи бьётся.

      Там – говорящий поплавок

      меня обманкой лечит:

      чем ближе смерть – плотнее бог,

      чем наст – прозрачней речи

      Скрипящая пружина слепоты

      вытягивает светом из нутра

      животного февральской густоты

      замеса воздух – будто здесь гора

      все семечки подсолнечные жмёт

      в ладони додекретной темноты

      у масляного временного рта —

      открытые для неба так пусты.

      Я выучил уральский разговор

      татарских веток, бьющихся в окно,

      скрипит пружина воздуха внутри

      озона. Начинается озноб —

      так СКАЧАТЬ