Читай меня по губам. Давид Паташинский

Чтение книги онлайн.

      Я пел Вертинского, мне было хорошо.

      Мне было неожиданно понятно,

      что находили в нем другие.

      Я пел его матросов. Стало тихо

      в моей обеспокоенной душе.

      Так тихо, что услышал за стеной

      себя, поющего, плетущего слова.

      Что остается нам, когда уходим

      в чернильную упругую мишень,

      а за окном клубятся голоса

      оставленных, но верных, но любимых.

      Я пел Вертинского. Беззвучно. Наизусть.

      Весна сегодня, теплая трава.

      Но яблоневый цвет уже летит.

      Светлое небо ночью говорит о недавнем дожде.

      А я любил тебя очень. Невежде положено жить в нужде.

      Дождь закончился, ночь запустила луну в черные луговья.

      А я любил тебя очень, хотя не годился тебе в мужья.

      Светлое небо легче, чем осень, правильнее, чем весь,

      чем весь наш прочий обман, вся наша манная глубина.

      Мы все давно уже терпкая плесень, хотя мы все еще здесь.

      Любимы, забыты, выжили из ума.

      Ночью дороги черная полоса. Ночью положено звать, глядя в ее тепло.

      Только водки ледяной костыль забиваешь глубже в горб свой берестяной.

      Что же ты, мать? Я ведь и так хрупок уже, что твое стекло.

      Если опять засну, ты присмотри за мной.

      Поэт в России больше не поэт,

      подай, страна, подай ему на милость,

      пройдет еще совсем немного лет,

      чтоб различить, которого лишились

      мы смысла жизни. Говоря о детях,

      теперь умеем больше не жалеть их.

      Поэт в России больше никогда.

      Летит в зенит расстрелянная птица.

      Не ждут дожди, и мокрая вода

      умоет опрокинутые лица,

      склонившиеся над арбузом слов,

      плевать их под себя, и будь здоров.

      Поэт в России больше, чем звезда,

      но меньше солнца, потому сверкает

      и падает, и падает с моста

      судьба его, нелепая такая,

      смола последняя обугленной коры

      нам освещает путь в тартарары.

      Когда и не мечтали мы о чем

      сейчас читаем новую газету,

      звенела музыка, он падал, обречен,

      и мы следили пар его тепла.

      Не сетуй на пустые зеркала,

      ты в них не отражаешься, раздетый,

      и не открыть ни сердцем, ни ключом

      ту комнату, что выжжена дотла.

      Поэт в России. Здравствуй, дорогой.

      Не узнаешь? Да я и сам не знаю,

      пройду, как дождь, неслышною водой,

      лови меня, страна моя лесная.

      Скажи мне да, вся исходя на нет.

      Поэт в России больше не поэт.