Ода одуванчику. Владимир Гандельсман

Чтение книги онлайн.

      Из пустых коридоров мастики,

      солнцерыжих паркета полос,

      из тик-така полудня, из тихих,

      тише дыбом встающих волос,

      сохлым запахом швабры простенной,

      труховой мешковиной ведра,

      с подоконника пьющих растений

      вверх косея фрамуги дыра,

      перочисткой и слойкой в портфеле,

      Александров под партой ползёт

      к Симакову, который недели

      через две от желтухи умрёт,

      безъязыкие громы изъяты

      горячо, и в продутых ушах

      две глухие затычки из ваты,

      и уроки труда на стежках,

      и на солнце прозрачные вещи,

      и пчела к георгину летит,

      в вакуолях пространства трепещет,

      слюдяное безмолвье слезит,

      то, что вижу, – не зрение видит,

      не к тому – из полуденных тоск —

      сам себя подбирает эпитет

      и лучом своим ломится в мозг.

      В георгина лепестки уставясь,

      шёлк китайский на краю газона,

      слабоумия столбняк и завязь,

      выпадение из жизни звона,

      это вроде западанья клавиш,

      музыки обрыв, когда педалью

      звук нажатый замирает, вкладыш

      в книгу безуханного с печалью,

      дребезги стекла с периферии

      зрения бутылочного, трепет

      лески или марли малярия —

      бабочки внутри лимонный лепет,

      вдоль каникул нытиком скитайся,

      вдруг цветком забудься нежно-тускло,

      как воспоминанья шёлк китайский

      узко ускользая, ольза, уско

      По коридорам тянет зверем,

      древесной сыростью, опилками,

      и – недоверьем —

      дитя с височными прожилками,

      и с лестниц чёрных

      идут какие-то с носилками —

      все в униформах.

      Провоет сиплая сирена,

      пожарная ли это, скорая,

      пуста арена,

      затылок паники за шторою

      мелькнёт, и ярус

      из темноты сорвётся сворою

      листвы на ярость.

      Он не хотел на представленье,

      оставь в покое неразумное

      дитя, колени

      его дрожат, и счастье шумное

      разит рядами, —

      как он, его не выношу, но я

      зачем-то с вами.

      Горят огни большого цирка,

      прижмётся к рукаву доверчиво —

      на ручках цыпки

      (я плачу) – мальчик гуттаперчевый…

      Скорей, СКАЧАТЬ