Вишневый сайт. Алексей Остудин

Чтение книги онлайн.

      Всё кажется твоя рука мне

      сигналит с катера платком.

      Вода изранена о камни

      и притворяется глотком.

      А мне чего-то очень жалко,

      как заболевшего щенка.

      Бежит, подпрыгивая, галка

      со спичками от коробка.

      Покрышкой на цепи отмечен,

      причал – терпению цена.

      А вот и мать домой, под вечер,

      ведёт за ухо пацана.

      Бросаю камушек по глади —

      а следом камушек другой.

      Как будто снова я в засаде

      и шлю приветы дорогой.

      Засыпая, двигались след в след,

      обернулась – я и был таков.

      Распечатал медленный рассвет

      контурные карты облаков.

      Будь моей фантазией пока,

      козырей старайся не сдавать.

      Вот заходит из-под дурака

      чёрной молью битая кровать,

      сплетена из боевых пружин,

      в каждом завитке таится всхлип.

      Только копоть прошлого кружит —

      потому очкарик снова влип.

      Я с тобою медленно живу:

      ночь гремит цепями фонарей.

      Обижаться грех за дежавю,

      будущее прошлого верней.

      Город снова в белое одет,

      нафталином веет из прорех.

      Кончилась горчичка, твой студент

      влип, и не спасает теормех.

      Ну да, мы плохо пахнем и свирепы.

      Мы – бездари, а мысли все об «этом».

      Трясём повсюду чем-то вроде репы.

      Как Евтушенко стал большим поэтом?

      Я – грешен и, согласен, не однажды.

      Теперь не занимаюсь многим всуе.

      Погряз в семье. Но с девочкой отважной

      стараюсь разобраться: Алиллуйя!

      Ну почему ты, милая, не Сольвейг,

      которая любила Пера Гюнта

      зачем словами лупишь, будто солью,

      промеж лопаток старого пердюнга?

      Не надобно упрёков в частом пьянстве,

      ведь закричу: Карету мне, карету!

      А может, дело вовсе не в упрямстве?

      Догадываюсь, дело-то не в этом,

      она лишилась девственности даром,

      обычно, ноги – врозь, а руки – вместе.

      От лампочки разило перегаром —

      лишь это и запомнилось в подъезде.

      Третий год не доступен Стив Джобс,

      да и Гейтса уже маловато.

      Сходит поезд с ума под откос —

      где мороз разбросал стекловату.

      Новый день батарейкой кислит,

      вырезает дыру на колене,

      отбивая охоту и ритм

      замороженной пачкой пельменей.

      Электрички бегут декабрём

      однополые, как макароны.

      Мы «расшарили» этот объём

      разогнавшись на лыжах с перрона.

      Ничего, что продули вничью,

      дорогая, не плачь под ключицей —

      я увидеться очень хочу,

      но никак не могу подключиться.