Катехизис пишущей машинки. Март Вулф

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ Я снял рубашку и помог одеть на нее.

      – ‎На следующий неделе напиши мне ещё немного. И стихов в том числе. Твои рассказы – поэзия в прозе.

      – Увидим. Сроки не для меня.

      – ‎Заплачу больше.

      Я не продавал свои вещи. Моим словом было уничтожение любых следов. Я не хотел оставлять ему свои листы, поэтому он тут же их уничтожал. Или я это делал. Причина ещё и в том, что это писалось ему, а не всем. Пусть и хранит не на полке, а в денежном эквиваленте подле своей мошонки. Я делал это для денег. Бульварщина, вульгарная, нуарная, циничная в образах. Так и сделал я вывод о его вкусе. Половина моих трудов была уничтожена. Безвозвратно. Я лично пустил кровь стопке собственных рукописей еще до него. Я не доверял никому, и ему точно. Человек без вкуса, стиля и водящийся с дурными женщинами пойдет на все, чтобы затащить их в постель, понимаете, о чем я? Нервы жизни сделали из меня параноика.

      – Скажи, ты читал Байрона?

      – ‎Его сложная рифма под стать его времени. Мне не нравится он. Там не столько красоты, сколько убежденного, высокого, драматичного.

      – ‎Почему же?

      – ‎Поэзия – это солнце, рождающееся в бушующей, ни смиренной волне. Надо отбиться от установки, что поэзия – это рифма. Не стоит описывать дерево. Дерево есть миллионы лет. Искусство – способность на мгновение вечной неустанности раскрасить вселенную в свой цвет, своим штрихом, одним лицом. Закончим на этом. Давай закроем этот разговор? Ненавижу говорить о таком. Байрон славный малый, вероятно, я до него еще не дорос.

      – ‎Ты слишком строг, послушай, в чем ты видишь поэзию?

      – Я пользуюсь ею как краткой формой. Она даже в этом фужере, сухом и заляпанном без винных песен. Она в ведре с проросшим картофелем под раковинной. Для меня поэзия – писать картины из слов, из их красоты.

      Бутылка сменила одну, другую и пока Люсьен отошёл в туалет, а кресло уже размякло Луиза подбежала ко мне, как всегда подпрыгивая, как к долгожданному подарку на рождество и поцеловала меня. Стоит ему пойти в другую комнату, так она бежала ко мне, в черной рубашке, которую я мило ей одолжил.

      – Я заеду на днях.

      – ‎Посмотрим, милая. Я могу быть уставшим.

      – ‎Хорошо-хорошо. Я позвоню…

      Мне хотелось ещё задержаться и посмотреть на ее взгляд и как она перебирает ногами в одном своем белье и рубашке. Она была чудесной. Красота ее тела убивала меня. Я твердел и истекал кровью, кислотой, позывами. Она дарила мне зелено-розовый цвет, спесь пыли засохших красок. Вернулся Люсьен. Эпатажный эстет. Эстет – значит болван. Люсьен тем не менее за всем своим отвратительным барокко и слабоумным представлением о своей женщине был мне под руку. Он платил и угощал вином, оплачивал мне такси и мелкие расходы в бакалее внизу.

      – Ронни, запиши на Люсьена СКАЧАТЬ