Без любви весь мир – пустыня. Борис Дмитриевич Дрозд
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Без любви весь мир – пустыня - Борис Дмитриевич Дрозд страница 18

СКАЧАТЬ к чужому чувству, то есть, к женскому любовному чувству и неспособность откликнуться на него, оравнодушение, холодность. Таков Огнев из «Верочки», таков и Иванов из одноименной пьесы, таков же, спустя десять лет, и Подгорин из рассказа «У знакомых».

      Это состояние проникновенно выразил другой поэт, чья жизнь была еще короче, чувствовавший уходящее время с неменьшей остротой и трагизмом – С. Есенин.

      Не жалею, не зову, не плачу,

      Все пройдет, как с белых яблонь дым,

      Увяданья золотом охвачен,

      Я не буду больше молодым…

      Ты не так уж будешь больше биться

      Сердце, тронутое холодком.

      И страна березового ситца

      Не заманит шляться босиком.

      Дух бродяжий, ты все реже, реже

      Расшевеливаешь пламень уст.

      О, моя утраченная свежесть,

      Буйство глаз и половодье чувств!

      Я теперь скупее стал в желаньях,

      Жизнь моя, иль ты приснилась мне!

      Словно я весенней, гулкой ранью

      Проскакал на розовом коне.

      Все мы, все мы в этом мире тленны,

      Тихо льется с желтых листьев медь,

      Будь же ты вовек благословенна,

      Что пришлось процвесть и умереть.

      Это – реквием по утраченной юности и ушедшей молодости. Именно реквием. Поэт обобщил и трагически выразил это состояние, свойственное всем творцам такого психологического типа. И после написания такого реквиема жизнь уже не должна продолжаться, а должна прекратиться. Для такого жизнеощущения поэта жизнь уже окончена, музыка исполнена, занавес задернут. А то, что остается еще за занавесом, какая-то там еще жизнь, которая только по недоразумению еще продолжается, – это уже не жизнь, она уже всерьез не воспринимается, потому как – это «собачья старость», в нее страшно-то и заглядывать. Это не та страна, куда надо плыть! – а туда по воле ветра и волн влачится неумолимо корабль жизни. Разве после 30-ти лет в этой «собачьей» стране есть еще какая-то жизнь? Разве в ней еще что-то может хорошее и счастливое случиться?

      Такой вот внутренний настрой. Чехов внутренне, психологически, так же, как и Есенин, Лермонтов, Цветаева, Гоголь, Мопассан, Блок, Маяковский, – этот ряд можно продолжить, страшился жизни, которая наступит после 30 лет. Они не готовы были жить в старости, не готовы были к ней, поэтому судьба отвела им так мало лет в действительности – кому чуть больше, кому чуть меньше. Есть род писателей, которые точно яркие кометы на небосклоне. Они рано созревают и расцветают, но расцвет их короток, как северное лето. И смерть у них должна быть ранней, чаще всего преждевременной, – по воле ли роковых внешних причин, или по воле обстоятельств и слабого здоровья, болезни, но 40 лет жизни – это их предел.

СКАЧАТЬ