Великие судьбы русской поэзии: Начало XX века. Евгений Борисович Глушаков
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Великие судьбы русской поэзии: Начало XX века - Евгений Борисович Глушаков страница 4

Название: Великие судьбы русской поэзии: Начало XX века

Автор: Евгений Борисович Глушаков

Издательство:

Жанр: Биографии и Мемуары

Серия:

isbn: 978-5-9765-0893-4

isbn:

СКАЧАТЬ стихотворения – только неверная тень этих отношений, заведомо обречённая попытка выразить невыразимое. Отношения эти трудны и мучительны. Причём – для обоих. И причина – в нём, в его усложнённо-поэтическом мировосприятии. Особенно в силу воздействия символистской зауми и мистической фантасмагории поэта-философа Владимира Соловьёва. Катастрофическое искажение масштабов. Всё – с космическим размахом, всё – с прописной буквы. Реальное, земное становится исчезающе малым перед космогонией псевдо религиозного бреда. Такова главная сущность этого литературного течения, ибо символизм не что иное, как поэтический бунт против Бога, утверждающий иллюзорность реального и реальность мечты.

      И уже предвосхищена трагедия молодой пары. Именно предчувствие этой трагедии то и дело удерживает их, останавливает в естественном любовном стремлении друг к другу. И, если Блок внутренне готов принять свою любовь с трагедией, и даже тем радостнее, что с трагедией, то Менделеева попросту пугается этого тумана, которым переполнен её возлюбленный, ждёт от него гораздо более простых слов и действий. А не дождавшись, мучается, да так, что уже и ждать долее не в силах. Да и стихи его при всей их красоте не очень-то понятны:

      31 ДЕКАБРЯ 1900 ГОДА

      И ты, мой юный, мой печальный,

      Уходишь прочь!

      Привет тебе, привет прощальный

      Шлю в эту ночь.

      А я всё тот же гость усталый

      Земли чужой,

      Бреду, как путник запоздалый,

      За красотой.

      Она и блещет и смеётся,

      А мне – одно:

      Боюсь, что в кубке расплеснётся

      Моё вино.

      А между тем – кругом молчанье,

      Мой кубок пуст.

      И смерти раннее призванье

      Не сходит с уст.

      И ты, мой юный, вечной тайной

      Отходишь прочь.

      Я за тобою, гость случайный,

      Как прежде – в ночь.

      И что это – «смерти давнее признанье»? Уж ни его, ни Блоковское ли, которое она так долго и так напрасно ждёт?

      Только осенью 1902 года после бала в Дворянском собрании, когда Александр провожал Любу, произошло это столь долгожданное и столь запоздалое объяснение. Должно быть, поэтому, ввиду душевного потрясения девушки, оно запечатлелось в её памяти не слишком конкретно: «Как начал – не помню, но, когда мы подходили к Фонтанке, к Семёновскому мосту, он говорил, что любит, что его судьба – в моём ответе. Помню, я отвечала, что теперь уже поздно об этом говорить, что я уже не люблю, что долго ждала его слов и что, если прощу его молчание, вряд ли это чему-нибудь поможет. Блок продолжал говорить как-то мимо моего ответа, и я его слушала… В каких словах я приняла его любовь, что сказала – не помню, но только Блок вынул из кармана сложенный листок, отдал мне, говоря, что, если б не мой ответ, утром его уже не было бы в живых». Развернув листок, ниже даты и Блоковского адреса Люба прочитала:

      «В моей смерти прошу никого не винить. Причины её вполне «отвлечённы» и ничего общего с человеческими отношениями не имеют. Верую во Единую Святую Соборную и Апостольскую Церковь, чаю СКАЧАТЬ