Великие судьбы русской поэзии: XIX век. Евгений Борисович Глушаков

Чтение книги онлайн.

      И славен буду я, доколь в подлунном мире

      Жив будет хоть один пиит.

      И тут, как прежде в своём «Поэте», Александр Сергеевич ещё раз попытался себя предостеречь: «Хвалу и клевету приемли равнодушно и не оспоривай глупца». И опять не сумел выполнить, не сдержался. Спасительного холодного равнодушия опять не позволил Пушкину высочайший градус его пламенной поэтической души.

      Прощались с великим поэтом всенародно. Через комнату в его последней петербургской квартире на Мойке, где было выставлено тело усопшего, прошли нескончаемые толпы самого различного люда всех мастей и сословий. А потом отпели Александра Сергеевича в Конюшенной церкви и среди ночи тайком отправили на перекладных в Тригорское. Поэт, и мертвый, всё ещё внушал страх самодержавной российской деспотии. Оттого и укрывали его бедное тело от любопытных взглядов, оттого и гнали нещадно впряжённых в погребальные сани лошадей. И всё боялись, как бы народ не прознал, да не возмутился, да не отомстил за свою национальную гордость.

      Похоронили Александра Сергеевича Пушкина при Святогорском монастыре в одной ограде с его матерью, памятуя о недавнем прижизненном распоряжении поэта.

      Своеобразие таланта (Евгений Абрамович Боратынский)

      Евгений Абрамович Боратынский был ровесником Пушкина. И поэтический дебют их, и даже уход из жизни мало отличались по срокам. Но и рядом с Пушкинским гением не потерялся, не остался в тени своеобразный и сосредоточенный талант поэта. Не покушаясь на универсальность, состязаться в которой с Александром Сергеевичем просто немыслимо, Боратынский сумел проторить в российской поэзии пускай не широкую, но, главное, свою собственную тропу, не затоптанную ни тогда, ни впоследствии и самыми великими.