Война и мода. От Петра I до Путина. Ольга Хорошилова

Чтение книги онлайн.

      Известная модистка мадемуазель Натали придумала тогда восточное платье: «Из черной тафты с тремя цветными воланами. Края воланов делаются небольшими зубцами и обшиваются узенькими сборчатыми лентами вместе с черными кружевами»[177]. Тогда же в моду вошли цвет «rouge Turk» (красный турецкий), созвучный оттенку османских фесок, и платки «Селям» с букетиками и гирляндами, вышитыми цветной бумагой[178].

      После завершения Восточной войны стало модным называть новинки именами крупных побед союзных войск. В 1856 году появился мост Альма, в 1858 году – площадь Альма и бульвар Севастополь. Тогда же французская модная пресса сообщила о новом оттенке зеленого – «vert Azov» (или «vert d'Azoff»). «Азовский зеленый» – еще одно мемориальное название. Им союзники увековечили весьма удачную серию вылазок британской «Легкой эскадры» на побережье Азовского моря, предпринятую в период с мая по ноябрь 1855 года. От этих рейдов настрадались не только наши гарнизоны, но и жители прибрежных городков. Тем не менее петербургские щеголихи, прослышав о модной европейской новинке, тут же обзавелись бурнусами и платьями этого крайне непатриотичного оттенка.

      Шубы и кофточки с русскими названиями, ткани цвета покоренных городов были как бы трофеями, приятным воспоминанием о победах. Но Крымская кампания – не только легко преодоленная Альма и рухнувший к ногам союзников, обессиленный Севастополь. Это Балаклава[179] – это вялость французов и опасливый маневр вправо к южной стороне Севастополя, непонятный и непонятый приказ Раглана. Это глупая и жертвенная атака английской кавалерии, разорванной в кровавые клочья русскими пушками. Это «тонкая красная линия» шотландских пехотинцев, ощетинившаяся штыками против лавы уральских казаков. Это бессмысленные жертвы неоправданной осторожности Раглана и Арно. И это «балаклавское сидение», длившееся с осени 1854-го по весну 1855 года и унесшее тысячи жизней.

      Англичане и французы погибали под Балаклавой не от пуль. Они умирали от холода, холеры, трупного смрада, пропитавшего сам воздух этого проклятого места.

      «Вы хотите представить себе Балаклаву? – спрашивала Фанни Даберли, участница кампании, – Тогда представьте деревню с разбитыми домами, утопающую в непролазной грязи. Добавьте к этому нескончаемые дожди, превращающие почву в месиво по щиколотку высотой. Наполните дома чахоточными турками, убивайте их ежедневно по сотне и хороните, едва присыпав землей, чтобы они гнили у вас на глазах. Прибавьте сюда трупы животных, умерших от бессилия и голода и оставленных на побережье. И не забудьте о человеческих останках, телах и их частях, плавающих вместе со щепками разбившихся кораблей. Хорошенько потомите эту смесь в тесной бухте, и вы получите представление о Балаклаве и ее запахе»[180].

      Фанни Даберли описывала самый страшный период «сидения» – ноябрь 1854 года. Тогда союзники потерпели сокрушительное поражение не от русских, а от природы и собственной СКАЧАТЬ