свои возможности, – являлся живым воплощением агрессивного германского империализма. К этому времени, то есть к 1933 г., создание в СССР тоталитарной командно-административной системы, во главе которой стоял Сталин, уже было свершившимся фактом. И на протяжении всего исследуемого периода его воздействие не только на внутреннюю, но и на внешнюю политику Советского государства было решающим. Несмотря на свои личные качества: хитрость и коварство, жестокость и мстительность по отношению к действительным и мнимым противникам, безграничные честолюбие и властолюбие, умение разбираться в окружающих и использовать их в своих интересах, маниакальная недоверчивость и подозрительность, недюжинные организаторские способности, природный ум и колоссальная работоспособность, умение четко формулировать тактические и стратегические цели политики, доводить принятое решение до конца, – Сталин, своевременно разглядев приближающуюся угрозу, не предпринял надлежащих мер к ее ликвидации. Обеих диктаторов объединяло стремление к мировому господству. Как для Гитлера, так и для Сталина «политика, – пишет Д. Волкогонов, – всегда была фаворитом в соотношении с нравственностью. Он презирал жалость, сострадание, милосердие… В политике Сталин не находил места для моральных ценностей»[2]. Гитлер конкретно заявил, что нельзя улучшить положение трудящихся немцев, не отобрав богатств у других. Но те добровольно их не отдадут. Поэтому единственный путь к этому – война, этой цели и надо подчинить всю жизнь страны. «Когда Урал с его безграничными природными богатствами, Сибирь с ее богатыми лесами и Украина с ее безбрежными полями зерновых культур перейдут к Германии, то каждому немцу хватит для жизни», – разжигал грабительские аппетиты Гитлер. Умело сочетая милитаристскую пропаганду с клятвенными обещаниями уже в ближайшее время обеспечить всяческие блага каждому немцу, Гитлеру удалось привлечь на свою сторону широкие массы населения Германии и сделать их послушным орудием при осуществлении своих агрессивных замыслов. Ведь Сталину из заявлений Гитлера и других нацистских вожаков было известно, что магистральный путь к достижению своих захватнических целей они видят в ликвидации государственной независимости народов Советского Союза, их порабощении.
«Мы, национал-социалисты, – писал Гитлер в книге “Майн Кампф” – сознательно подводим черту под внешней политикой Германии довоенного времени. Мы начинаем там, где Германия кончила шестьсот лет назад. Мы кладем предел вечному движению германцев на юг и на запад Европы и обращаем взор к землям на Востоке. Мы прекращаем, наконец, колониальную и торговую политику довоенного времени и переходим к политике будущего – к политике территориальных завоеваний. Но когда в настоящее время говорим о новых землях в Европе, то мы можем в первую очередь иметь в виду лишь Россию и подвластные ей окраинные государства. Сама судьба как бы указывает нам путь»[3].
