Суд офицерской чести (сборник). Александр Кердан

Чтение книги онлайн.

      – Ну, ладно, посмеялись, и хватит! Что дальше-то? – повторил вопрос Кравец.

      – Груз охранять бум… – заявил Захаров.

      – Это точно, – согласился Мэсел. – Бум!

      – А как же сержант?

      – Шалов не пропадёт… Пистолет же при нём…

      – Вот именно, куда он на станции, в одной телогрейке да ещё с пистолетом?

      – К начальнику. Попросит задержать эшелон где-нибудь поблизости и догонит… на дрезине.

      Теперь шутка Мэсела улыбки не вызвала.

      – Станет тебе железнодорожное начальство из-за одного опоздавшего сержанта график движения сбивать, – проворчал Захаров. – А Шалова жалко. Шалов, он ведь тоже человек, хоть и сволочь изрядная…

      – Да что ты заладил: Шалов, Шалов… Никуда он не денется! Давайте выполнять всё, что положено, и без него не пропадём! Сержант, вот увидите, скоро нас догонит. А при его способностях втираться к начальству в доверие ещё и перегонит! Скажите лучше, куда это девать? – Кравец кивнул на бутылки с вином.

      – Как это куда? По назначению! – Мэсел щёлкнул пальцами по горлу. – Надо же обмыть то, что случилось! Не каждый день начкары теряются!

      – И то верно!

      Они расположились в караулке и открыли две бутылки.

      – За нашу свободу! – провозгласил Кравец. Это походило на тост артиста Кадочникова из кинофильма «Подвиг разведчика» и звучало так же двусмысленно.

      Но никто оспаривать тост не стал.

      Когда выпили и налили снова, слово неожиданно взял Мэсел:

      – Я хочу выпить за вас, Саня и Юрка! Вы ребята что надо! – сказал он и в три больших глотка осушил свою кружку.

      Кравец и Захаров недоверчиво переглянулись: чего это Мэсел подлизывается? Но выпили. Отчего ж за себя не выпить?

      После того как подошла к концу вторая бутылка, Мэсел затянул популярную среди курсантов песенку:

      Откуда появилась эта дурацкая песенка в училище, никто не знал. Судя по тексту, она была написана ещё до Октябрьской революции, да и по смыслу никак не подходила для будущих политработников. Но в том-то и состоял особый шик, чтобы, сидя в Ленинской комнате, исполнять под гитару эту и подобные ей песни, скажем, про господ юнкеров, переделанные на свой лад Кравцом. Или «белогвардейскую»: «Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам…»

      И если в училище такие песни – не что иное, как попытка проявить внутреннюю свободу, то теперь, когда последний «символ командирской власти» остался в Юдино, не поддержать Мэсела было просто нельзя. Кравец и Захаров тут же присоединили к песне свои нетрезвые голоса: