Марина Цветаева. Нетленный дух. Корсиканский жасмин. Легенды. Факты. Документы. Светлана (Лана) Анатольевна Макаренко – Астрикова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ которые он все пытался записывать в дневнике. Кто знает, может быть, юная Марина – невеста, читала эти строки – странные обжигающие, нервные, перечеркнутые, обрывистые, записанные будто бы на грани отчаяния: " Говорят, дневники пишут только одинокие люди.. Я не знаю, о чем буду писать и не знаю, почему хочется. Если записывать то, о чем ни с кем ни говорю, как – то жутко. Жутко высказать даже на бумаге несказанное. Я чувствую себя одиноким, несмотря на окружающую меня любовь. Одинок я, мои самые сокровенные мысли, мое понимание жизни и людей… Как странно, что мы себя не можем представить вне нас»…

      И в другом месте, в письме к сестре Вере, из Коктебеля, чуть позднее, 23 июля 1911 года:

      «Все люди одинаково одиноки и одинаково неодиноки – бывают часы одиночества, но также бывают и часы неодиночества. И в часы одиночества человек часто забывает, что временами и самый одинокий – неодинок…»

      Да, он уже был неодинок. И с удивлением смотрел на находящееся рядом большеглазое, полноватое немного существо с прическою пажа и румянцем во всю щеку, с очками на носу.. Тогда, совсем недолго, Марина их носила. Когда же она снимала пенсне, ее глаза становились беспомощными и в них словно плескалась зеленоватая, сине – серая, морская бездна. Он пытался постичь Марину, юноша -философ и резонер, нервный, всегда верящий в нечто чудесное, странное, волшебное. Свою повесть о Любимой, первый литературный опыт, часть мемуаров о недавно лишь промелькнувшем детстве, он так и назвал: «Волшебница». Вот строки из этой повести.

      Те самые, где предугадана Марина Цветаева. Весь жар ее Души, вся необычность ее, вся та Голгофа, что предначертана и Поэту, и близким, его любящим и идущим рука об руку с ним..

      «Большая девочка в синей матроске иногда кажется детям, окружающим ее «сумасшедшей», но как странно притягательно и ярко то, что она говорит о себе, окружающих, и вообще, о жизни: " Главное, что я ценю в себе, пожалуй, можно назвать воображением…

      Мне многого не дано: я не умею доказывать, не умею жить «практически,» но воображение никогда мне не изменяло и не изменит.. Жизнь так скучна, что все время нужно представлять себе разные вещи. Впрочем, – воображение – тоже жизнь… Где граница? Что такое действительность? Принято этим именем называть все, лишенное крыльев… Но разве Шенбрунн не – действительность? Камерата, герцог Рейхштадский?! Ведь все это было… Господи, господи!»…

      Марина Цветаева и Сергей Эфрон, Коктебель. Терраса дома Волошина.

      Камерата – Камертон. «Строфы и жизнь в стеклах» Волшебного фонаря»

      Этой вот «Камератой», этой волшебной пеленой, этим неистовым пылом воображения, его горячностью, живостью она наделит, заразит и детей своих будущих. А пока лишь пленяет им своего мальчика – пажа с сердоликовым, розовым, «изнутри освещенным СКАЧАТЬ