Дихтерина. Наталья Юлина

Чтение книги онлайн.

      Царица из супницы пищу не ест. Ей по заказу: овсянка, кисель и настойка врачующих трав. В сталинских ссылках здоровье утратив, закалила то, что природа в избытке дала: силу духа, волю к победе, одинокую гордость души.

      Академик, старше царицы, добротой бесконечною мил, но супруга им недовольна, мало трудится, много, для старого, ест.

      Наконец все ушли. Я и царица остались вдвоем. Много позже тех лет незабвенных пойму: меня удержать ей хотелось, молодость, кажется, силой волшебной над душами старцев царит.

      Она говорит о питерских, дальних, былинных отсветах прежних времен.

      В отсветах мало героев: Лозинских семья, сам Маяковский, Ахматова, тоже сама. Теперь понимаю: двадцать с лишним лет лагерей Петербург возвели в нереальность. Память все сохранила в черно-белых смысла узлах, плоти лишенных.

      Долго ей вспоминать не под силу. Из тонкого рта змеиное жало, мелькнув, пропадает. Помолчим. Разойдемся по комнатам.

      Библиотека – гнездо здесь мое и жилище. Затертый паркет. Высокие окна во двор, тенистый, нешумный. Лишь голуби утром, пока до конца не проснешься, воркуя, о Персии дальней, о ближнем Китае, мысли-сны навевают: ведь видела, знаешь с первого раза как здесь появилась, они – иноземцы, южане субтильные в розовых перьях.

      Просыпаться приятно, труднее заснуть. На стул забираюсь, с него на окошко. Блаженство, как будто я дома в Москве, как будто мне снова семнадцать, и в форточку сладко курю.

      Теперь почитаем. Что бы такое – такое. Крёза богатства набиты в шкафы от пола до верха. При жизни Цветаевой выпущен сборник. Вот он стоит. Его я уже возвратила.

      С собой в экспедицию Пруста «В поисках» хочется взять, том второй. Завтра поднимемся.

      Или нет, завтра с Таней, пожалуй, знакомиться будем.

      Алма-Ата теперь вспоминается как сон. Сон о святом человеке, об утрате богочеловека. Ходила и грезила, пыльные чувства тревожа. Но город вторгался.

      Июль, жара. Люди в полночь выходят гулять. Прохлада с гор опустилась, от асфальта волны тепла. Фонтан подсветкой мерцает, а улицы тонут в тени. От фонтана к фонтану шагаем к большому арыку. Таня тоже не хочет словами пугать тишину.

      Этот темный, теплый уют – чтобы я ни себя, ни тебя не меняла, чтоб реальность померкла, оставив в покое меня.

      Или трамвай. Полдневный, пустой. Параллельно горам, суетливым центральным проспектам по проулкам пустым дребезжит. Дом, колонка под деревом, снова дом деревенский и дерево снова. И меняясь одно за другим, остается все время таким же: город, улица, дерево, я. Нет конца переменам, ведущим всегда к одному. Я – другая, я – та же. И если чувство к тебе мне изменит, то это лишь повод ему возродиться.

      Остановка. Неприметный домишко темным глазом пустым уставился в близкую землю. Люди. Какие-то люди входят в трамвай. СКАЧАТЬ