Название: Галевин. Роман в тринадцати любовных признаниях
Автор: Евгений Синичкин
Издательство: Издательские решения
Жанр: Современные детективы
isbn: 9785449094483
isbn:
В эти минуты главное – не раздражаться, относиться с юмором. Час пик, обычное явление. Тут самое важное – найти источник положительных эмоций. И следить, как бы в толчее его не выбили из рук: «Айфон» – штука дорогая…
Затем – улица, машины, люди. Их приятная волнующая безучастность. Здание абрикосового цвета напротив Кремля. Вестибюль, широкая мраморная лестница, ковровые дорожки, потёртые на сгибах… Табличка – «Отдел пропаганды». Вернее – «Деканат».
Рядом облокотился на подоконник Сергей. Это был высокий парень лет двадцати трёх с нездоровым оттенком кожи.
Последний человек, кого я мог надеяться встретить. Сергея исключили три года назад. Тёмная, странная история. Никто не знал подробностей. Её стеснялись обсуждать.
Вроде у него были отношения с Асей. Стройная девушка, любившая броские импортные туфли. Я слышал, что у них всё закончилось печально. Кажется, обвинением в изнасиловании. После этой истории Ася куда-то уехала и не вернулась. Однокурсницы пробовали с ней связаться. Но она испарилась. Будто никогда не существовала.
Прежде мы с Серёгой дружили. (Насколько это было возможно.) Его перевели к нам на втором курсе. А познакомились мы с ним ещё раньше. Летом. В одном московском баре. Встретились, поговорили. Он выпивал за стойкой. Сдвинув бейсболку на затылок, опрокидывал порции двойного виски. Нас сплотила драка в заведении. Пришлось вместе отбиваться от группы алкашей. Мне сильно досталось по голове. Серёга привел меня в чувство и отвёз домой на такси.
В университете его все считали неудачником. Даже фамилия у него была какая-то легкомысленная – Галевин. Такая фамилия полагается невзрачному близорукому человеку, склонному к рефлексии. Галевин был именно таким человеком. Молчаливым, замкнутым, предпочитающим одиночество и тишину. Борющимся насмерть с внутренними демонами. Он производил впечатление человека с нечистой совестью. У которого на сердце не меньше трёх злодейств.
Я радостно окликнул его:
– Скажи мне, Герман?..
Он прервал меня. Я посмотрел в его глаза. Взгляд мертвеца. Стеклянный и безыдейный.
– Умоляю тебя: молчи, – сказал он. – Тебе нельзя петь. Поверь, даже Атлантов лишился бы голоса, услышав столь кошмарного Томского.
– Так плохо?
– Как бы объяснить? Помнишь тех недоделанных джонатанов миллеров из Большого и остальных александровых? С их авторским видением классических опер? С их эклектикой, бесформенностью, грубостью и пошлостью? Поёшь ты, как они ставят.
СКАЧАТЬ