Галевин. Роман в тринадцати любовных признаниях. Евгений Синичкин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ который никогда не пересечётся с моим! Пожалуйста!..

      Томас ждал меня недалеко от школы. Его звонкий, колокольчиковый лай, как молния, прорезал тучи печали. Малыш, прелестный малыш…

      – Козёл, – кричали в мою сторону одноклассники, – ты чего здесь забыл? Нам сказали, что ты свалился с воспалением лёгких. Мы надеялись, что ты сдохнешь. Как было бы здорово больше никогда не видеть твою кислую харю и эту шавку, которая за тобой по пятам ходит!

      Искавшие возможность быть задетыми, чтобы задеть в ответ, остадившиеся, как племя шимпанзе, идущее на битву с соседями, ожесточённые, как банда дельфинов, ищущих лёгких коитальных утех, они гоготали, будто вернувшись к родному языку своих далёких предков. Я не хотел смотреть на них и гладил Томаса, завалившегося на спину и подставлявшего мне, блаженно согнув передние лапы, светлый животик.

      – Вы только гляньте, – они прекратили хохотать и грозно двинулись в мою сторону, – не обращает на нас внимания, словно мы пустое место.

      – Ага, чешет свою уродливую псину!

      – Думает, что она лучше нас.

      – Забыл, как мы тебя отмутузили? Хочешь повторить?

      – Давай-ка прогуляемся на наше любимое место…

      – Не сомневаюсь, что ему понравилось…

      – И собаку надо взять…

      Они надвигались толпой, как тени из кошмаров. Их грубые, металлические, режущие слух дисканты, в которых обертонировал звериный вой, слились в пугающую какофонию ненависти. Мои руки и ноги обмякли. Четверо подняли меня и потащили за школу, как бревно; один поймал Томаса, не осознававшего, что происходит. От страха у меня не было сил вырываться. Я кричал: «Помогите!», «Не надо!», «Остановитесь!» – но меня не принимали всерьёз; родители, отводившие своих детей в школу, агасферически отворачивались, будто ничего не происходило, будто всё это представлялось им забавной, безобидной игрой невинных малышей. Меня бросили к контейнерам с мусором, перевернули на живот; сверху мне на поясницу сел один из них, пухлый, щекастый, толстозадый, и, держа за волосы, заставлял смотреть. Главный – по-моему, его звали Дима – достал из бокового отделения рюкзака нож-бабочку.

      – Получай удовольствие, – процедил он сквозь аккуратные, ровные зубы, поражавшие голливудской ухоженностью.

      Двое держали Томаса, чтобы он не дёргался; ремнем перевязали пасть. Дима, приложив нож к правой ушной раковине и оттягивая ухо второй рукой, не спеша повел лезвие вниз. Брызнула кровь. Томас вопил и бился в конвульсиях, пытаясь освободиться. В его устремлённых на меня, по-человечески грустных глазах, из которых струились безнадёжные, непонимающие слезы, отражался немой укор: «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете? Я ничего плохого не сделал вам. Я ваш друг и брат». Расправившись с правым ухом, Дима перешел к левому, а затем – к хвосту.

      – Смотри, СКАЧАТЬ