Патина. Саша Степанова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ со смирительной рубашкой рукавами, пытаясь незаметно промокнуть потные подмышки. Спрыгивал с табурета и тащился за пластиковой щеткой, вставленной в зажим на ручке совка. Он и сам знал, что халтурил, вечно доделывал в последнюю ночь, хотя времени давалось предостаточно, но он был уверен, что успеет, и действительно успевал с дрожащими руками, которых, чем ближе к рассвету, тем становилось больше: четыре, шесть, восемь – взъерошенный многорукий божок перед скульптурным станком. Успевал, а затем сметал остатки своего успеха и на вытянутой руке, будто жертвуя нищему, нес осколки к мусорной корзине.

      Если кто и мог опознать его колени на том усеченном по пояс снимке, сделанном Лилией, то это Керн, но Керн умер. Роберт узнал об этом из самой бесполезной в мире рассылки новостей своего факультета. На Керна упал мраморный Роберт Бойль, и произошло это примерно в ту самую минуту, когда Роберт Милович из плоти и крови гравировал по случаю хорошей погоды во дворе своего дома эпитафию на мраморном же надгробии, и пока из-под его руки выходили утвержденные заказчиком модерновые литеры, сам не зная чему улыбался.

      – Роберт Вильевич! – донеслось на этот раз с улицы, и в оконное стекло сухо брякнул обломок ветки. – Я видела, как вы танцуете!

      А, чтоб тебя. Уходи, уходи, уходи.

      Нащупав пачку сигарет, он закурил и выпустил дым в темноту.

      – Если вам будет скучно, я уеду!

      Скучно. Почему она выбрала именно это слово? Оно короткое? Его легко прокричать?

      Едва коснувшись шторы, Роберт выглянул наружу: стоит. Невысокая, блеклая, тяжеловатая в бедрах на грани с переизбытком, еще немного – и ее можно будет назвать толстушкой. Но пока она просто… да, именно, что скучна. Обыденная до зевоты, пресная и клеклая, как промокшая булка. Единственное, что ему хотелось бы рассмотреть поближе – волосы. Собранные в две нелепых косы, они – скорее догадка, чем уверенность, – змеились почти до талии. У всех женщин Роберта были роскошные волосы – локоны, которые он нанизывал на пальцы, будто кольца, или короткий неуловимый ежик на затылке, сквозь который слабо пробивался аромат нежно-бледной кожи. Все женщины Роберта были скульптурны, тонки в запястьях и щиколотках, плоскогруды и напрочь лишены выдающихся форм – он никогда не захотел бы раздеть ту, чей размер одежды превышал сороковой. Но сейчас, когда он распахнул форточку и крикнул: «Поднимайтесь!», а затем раздосадованно слушал нарастающий стон ступеней, внутренний голос, который до этого никак не проявлял себя, вдруг шепнул: Было бы неплохо как следует ей вдуть, правда? – и Роберт застыл, будто молнией пораженный: он никогда, ни мысленно, ни вслух не позволял себе ни малейшей скабрезности в том, что касалось женского тела или отношений с ним, и даже если очередная возлюбленная, подрагивая и шаря руками по простыне, вдруг смущенно просила быть грубым, он делал вид, что слишком погружен в процесс, чтобы что-то менять, и слишком уверен в себе – для того же.

      Вдуть. Достаточно коротко. СКАЧАТЬ