Уткоместь, или Моление о Еве. Галина Щербакова

Чтение книги онлайн.

      Домой я добралась пешком. От Пресни до Масловки встали трамваи. Возле Ваганькова оборвались провода. И на мосту случилась пробка.

      Дневников я, как правило, не веду. У меня хорошая память. Так, случаются почеркушки в блокноте. Например, записано ни к селу ни к городу: «22 ноября все телеграфные столбы бывают фиолетового цвета». Я слежу за этим уже четыре года. Уже на следующий день они то черные, то синие, то серые, 22-го – фиолетовые. Ну и что я буду с этим делать? Повеситься 22-го на фиолетовом столбе, предварительно прибив табличку: «Он был фиолетов, как спелый баклажан»?

      Я к тому, что писать в эту тетрадку я начала с того момента, как меня не пустили в шашлычную. Через стекло я разглядела девчонок. Они были хорошенькие – говорить нечего. Меня насквозь пробило неравенство. Я не такая дура, чтобы не знать, что равенства нет и не может быть просто потому, что так устроен мир. В моей башке, пусть я и не красотка, сидела хорошо угретая мысль, что высшее с отличием образование, работа в «Пионерке», куда меня пригласили после пединститута, наличие каких-никаких способностей все-таки приближают меня к равенству.

      Но девок пустили, меня – нет.

      Во мне родилась ненависть. Когда я буду умирать, а я буду умирать в сознании, я сожгу эту тетрадь. Ненависть – вещь непродуктивная, она бесплодна. Я это знаю. Слава богу, я кое-что написала. Мне, для того чтобы писать хорошо, всегда надо было думать о бабушке, о коте, о сирени, о пауке Пантиеле, которого я прикармливаю в уборной. Мои слова растут только из тепла и любви. Я – человек не пафосный, но это знаю точно. Сую измученную ногу в электрический ботинок, заворачиваюсь в плед, ставлю термос – и только после этого гожусь для написания жалобных историй из жизни птиц и пионеров. Про другое я тоже знаю, но не хватает тепла в ботинке. Поскольку это пока только исследование возможностей ненависти в написании слов, скажу еще одну ненавистную правду.

      Меня в жизни ни разу никто не поцеловал, кроме бабушки. Хотя кое-кто приближался. Однажды клюнул парень из спортивного отдела. Не красавец, не герой, нищий провинциал, которому, очень может быть, была нужна не я, а моя однокомнатная жилплощадь. Но он стеснялся быть откровенно плохим и очень долго окучивал в себе доброе чувство ко мне. Не так, мол, и дурна, не так, мол, и глупа, ну недотепа, ну без женских доспехов – доска доской. Но три рубля всегда даст и пять тоже… Да что там! Однажды отдала всю зарплату, когда случился в редакции погорелец. Но об этом – стоп!.. Это исследование, а не характеристика в райком на поездку в Болгарию.

      Хотя если честно… Я ведь не доблесть свою расписываю, я изображаю возможность обратить на меня внимание другому человеку. Ну хотя бы как на чудачку. Все к тому и шло… До той отмороженной ноги, после которой я стала хромать. Это уже был перебор. И так у меня связалось намертво – оторванная подметка и три красивые девки, которых пустили в тепло, – что я стала молиться каждый день: пусть им когда-нибудь будет плохо хоть СКАЧАТЬ