Заметки на биополях. Книга о замечательных людях и выпавшем пространстве (сборник). Олег Хлебников

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ подозвал меня и прошептал на ухо несколько хороших слов. Каких и про что, никому не расскажу. Оставлю для себя – на черный день.

Сосед по Переделкину

      …последних паутинок блеск,

      последних спиц велосипедных.

Андрей Вознесенский

      Сердце стучало слева, а рядом – справа –

      билась другая жизнь – не на жизнь, а насмерть –

      и улыбалась мне, как былая слава,

      та, на которую выправлен вечный паспорт.

      Эта другая жизнь не давала покоя –

      все-таки надо сделать что-то такое,

      чтобы на равных с ней толковать с богами –

      были ж мы рядом под и за облаками!

      «Вот отправляюсь за рифмами», – вы говорили,

      как бы оправдываясь и смущаясь явно.

      Я ж уходил в другую сторону – или

      в сторону от себя и от вас подавно.

      А паутинки последние напоминали

      спицы велосипедные – в точку, не спорю.

      Вот бы на них уехать в дальние дали –

      лучше б туда, где рифмуется с небом море…

      Лучше туда, где мы бы не умирали.

      Одна из его последних книг, которую он успел увидеть, – биографическая, стихи в ней, наиболее биографические, соседствуют с его эссе и мемуарами, а также со статьями о нем и интервью с ним (составила Анна Саед-Шах). Называется эта книга «Дайте мне договорить». Он просил об этом Хрущева.

      В последние дни жизни к Вознесенскому вернулся голос. И в самые крайние минуты он утешал любимую Зою: «Не бойся, я же Гойя!»

      Умирал он на втором этаже своей (то есть писательской) дачи в комнатке окнами на Дом-музей Пастернака.

      Калитка к Пастернаку

      Еще одним юным другом Пастернака был Кома (так его называли родители) Иванов, ученый с мировым именем, лингвист и семиотик, знающий более ста языков, академик Вячеслав Всеволодович Иванов.

      Однажды я попытался поступить, как герой шукшинского рассказа «Срезал». Почему-то зашел разговор об эскимосах и алеутах. И тут я коварно спросил: «Ну уж алеутского-то языка вы, Вячеслав Всеволодович, небось, не знаете?»

      Скромно потупившись Кома ответил, что недавно составил англо-алеутский словарь…

      Как можно знать более ста языков?! Ну для этого надо, кроме уникальных способностей, в детстве не гонять собак, не играть в футбол, а читать книжки.

      Что Кома и делал, так как из-за болезни в детстве был прикован к постели. Потому он и оказался одним из первых переделкинских жителей – лежать ему надо было на свежем воздухе. Вот его и определили в проходную комнатку только что полученной писательской дачи отца – Всеволода Иванова, писателя, несомненно, недооцененного.

      А через эту комнатку кто только не проходил! И прежде всего – Пастернак. Он дружил с Всеволодом Ивановым, а потом подружился и с умненьким Комой, с которым вел разнообразные разговоры. В результате, чтоб не делать крюк, Пастернак и Иванов прорубили в СКАЧАТЬ