на него счастья, приняв гражданство и подданство, присягнул на верность народу Бермандии и отправился в замок. Там он должен был сколотить отряд из наемников и ждать моего появления. Лжескворт рассказал Ирвингу о моих способностях, объяснив их тем, что я – демон. Он сказал, что я хочу захватить Подлунный Мир и править ним. Он убедил Курта, что я буду жестоким и несправедливым правителем, поэтому новоиспеченный герцог согласился караулить меня в замке. Наемники были теми смертниками, которые по приказу Ирвинга должны были наброситься на меня и убить. Чтобы оправдать в глазах обреченных на гибель людей (Лжескворт тогда был уверен, что я обладаю прежней Мощью) выплату им крупного жалования, была придумана легенда о том, что в последнее время болотные твари активизировали свои действия на прилегающих к замку территориях, и отряд набирается для борьбы с ними. Лжескворт сказал Курту, что, когда настанет время, он должен объявить солдатам, что в замок явился болотный монстр, принявший облик человека, и их задача – расправиться с ним. Он пояснил Ирвингу, что, чем неправдоподобнее история, тем больше люди в нее верят, хотя история была чистой правдой, только с той разницей, что не я, а король был оборотнем. Все было продумано до мелочей, но все равно вышла промашка. Непонятно почему, но Лжескворт был убежден, что я должен объявиться в начале второго месяца осени, а я переместился с Земли в Подлунный Мир в начале первого. К этому времени Курт еще не знал, как я выгляжу, потому что мой портрет, по словам Лжескворта, нарисованный придворным художником, король собирался показать ему только в конце месяца. Как раз тогда, когда я пытался через приближенного к Ирвингу солдата передать ему свою просьбу о расчете, Курт был вызван в Акресс для обсуждения плана моего уничтожения. Портрет ему еще не был показан, поэтому он и монарх не подозревали, что я вскоре прибуду во дворец, поэтому так испугался Лжескворт, увидев меня. Позже, когда Ирвинг был оторван от игры в кости и доставлен во дворец, когда они с королем решили зарубить меня спящего, но обнаружили, что спальня моя пуста и в конюшне не хватает коня, то Лжескворт чуть не лишился рассудка от охватившего его панического страха. Он набросился на Ирвинга, обвиняя его в том, что тот упустил меня, когда я был в его руках (Курту был, наконец, показан мой портрет, и он узнал на нем наемника, недавно ним принятого в отряд смертников, то есть меня). А потом начались погони и засады, началась охота на Мэтлока. Я убегал, никак не проявляя своих сверхъестественных способностей, и Лжескворт начал подумывать, а не утратил ли я их. Когда в Тровере меня предали стражники, которым я заплатил за молчание, он был уже уверен в том, что возможности мои не превосходят человеческие, но когда я вновь ускользнул от преследователей, а позже солдаты одного из посланных в погоню отрядов рассказали ему, что я летел, окутанный облаком тумана на восток, то опять испугался. На некоторое время я пропал из поля зрения врагов, но вскоре бермандские шпионы в Арколе донесли, что я вместе с Винсентом готовлю нападение на Бермандию. Подготовку к войне начал и Лжескворт. Каждый день он ждал,
СКАЧАТЬ
