«Чингизово право». Правовое наследие Монгольской империи в тюрко-татарских ханствах и государствах Центральной Азии (Средние века и Новое время). Р. Ю. Почекаев

Чтение книги онлайн.

      Думается, что во многом подобный подход связан с почитанием Чингис-хана как основателя Монгольской империи и формирования его образа как создателя монгольского права вообще, о чём мы уже неоднократно говорили выше. В связи с этим любое его высказывание воспринималось его потомками и их подданными как незыблемый закон (так что включение монгольскими исследователями в число биликов и высказываний Чингис-хана из «Сокровенного сказания» и т. п. не выглядит совсем уж некорректным). Более того, выше, в процессе анализа Великой Ясы, мы уже рассмотрели примеры, когда Чингис-хану приписывались некие правовые нормы и установления, которые он никогда не создавал! То есть речь идёт о разного рода правовых фикциях и даже правовых фальсификациях.

      Тем не менее, на наш взгляд, это не даёт оснований считать, что билики непосредственно имели правоприменительное значение, содержа не столько конкретные нормы, сколько общие принципы права и правоприменения. Поэтому мнение Е. И. Кычанова о действии биликов как законов, основанное на одном из биликов, приведённых Рашид ад-Дином (о наказании члена ханского рода за нарушение ясы «согласно билику»)[191] не представляется обоснованным: речь идёт именно о принципе – нарушение правопорядка влечёт наказание, не более того.

      Теперь обратимся к мнению тех, которые считают, что билики содержали нормы процессуального права. Это мнение, впервые высказанное П. М. Мелиоранским, основано на анализе документов, включённых в «Дастур ал-катиб» Мухаммада Нахчивани: в ярлыке, где судья-дзаргучи назначался на должность, ему предписывалось действовать, как это сказано в биликах Чингис-хана[192]. Однако и в данном случае, полагаем, речь идёт не о конкретных нормах, а именно о базовых принципах, поскольку в качестве источниковой базы судьи должны были использовать ханские указы и прежние судебные прецеденты – начиная с «Синей росписи», в которой, по воле Чингис-хана, должны были фиксироваться решения судей как примеры для последующих решений по аналогичным судебным делам. Кроме того, у судей-дзаргучи имелось достаточно широкое право собственного усмотрения, ограничивавшееся именно их знанием базовых принципов, можно даже сказать, духа «чингизова права», а эти-то принципы и содержались в биликах. Более того, в переводе текста сам же П. М. Мелиоранский «достраивает» его содержание: «эмиры же монгольские не должны возобновлять и заниматься вторичным расследованием дела, которое к нему поступит и будет им (однажды) решено на основании ясы и ясака (и Кудатку Билика?) (курсив наш. – Р. П.) Чингиз-хана»[193].

      Наше мнение о том, что билики являлись именно «доктринальным» источником, подтверждается, в частности, примером, также приведённым в «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина. Монгольский хан и император Юань завещал престол своему внуку Тэмуру, однако, как известно, завещание предыдущего правителя среди Чингизидов являлось всего лишь одним из оснований претензий на трон, тогда как окончательное решение принималось всё СКАЧАТЬ