Плоды манцинеллы. Максим Львович Сугробов

Чтение книги онлайн.

      Он вытянул руку ладонью вниз.

      – Меня колотит. Видишь?

      Пальцы мелко дрожали.

      – И? Это проблема?

      – Да. Не хочу испортить почерк.

      Девушка закатила глаза.

      – Дался мне твой почерк, старик. Ты остаешься, нет?

      Он устало посмотрел на раскрытый журнал. «Все, хватит. Я ухожу. Это чудовищно, ты разве не понимаешь?» – эхо собственного голоса звенело в ушах. – «Поначалу еще куда не шло, но теперь… Это слишком, девочка. Прости, но давай дальше без меня, ладно?» Горячая речь. Его слова. Казалось, что прошли годы с того момента, как он стоял посреди комнаты и яростно жестикулировал. Но минуло каких-то полчаса.

      «Ты просто не видишь цели», – ответила она. – «Я тебе покажу, хочешь?»

      Не следовало соглашаться. Надо было просто уйти.

      – Слушай, – раздраженно бросила девушка. – Я все понимаю. Но прими уже решение.

      Он смерил ее тяжелым взглядом и взялся за ручку. Перо глухо заскрипело по бумаге.

      «Двенадцатый завершен».

      Ему всегда нравилось писать. Очень давно, во времена светлой юности, эта страсть проявилась впервые. Все вокруг предпочитали печатать – на телефонах, планшетах, плоских экранах и мягких клавишах, позабыв о том, что истинное письмо таит красоту. Искусство. Острие скользит по бумаге, оставляя тонкий, блестящий след. Темная линия образует букву, еще и еще одну. Рождается слово. Фраза. Предложение. Мысль перетекает на листок, превращаясь в ровный отпечаток чьей-то памяти.

      «Двенадцатый завершен. Результат…»

      Он медленно поднял глаза. Девушка выжидающе смотрела, а во взгляде ее читалась правда.

      Сколько же в ней боли. И как сильна ее любовь…

      – Ne me…

      – Не смей, – грубо оборвала она. – Не смей, старик. Никогда. Я показала тебе все, но это не значит, что ты имеешь право на эти слова.

      – Но они же из песни.

      – Ее никто не помнит. Кроме меня.

      – И кроме меня. Теперь.

      «Результат – неудача».

      Девушка удовлетворенно кивнула, схватила легкий плащ, что часом раньше сама оставила на стуле, и устремилась к выходу.

      – И когда будет следующий? – прокричал он вслед.

      Она остановилась в дверях, бросила быстрый взгляд и произнесла: «Скоро». После ее ухода, как и всегда прежде, чувство опустошенности вцепилось в сердце. Но теперь к нему добавилась новая черта – боль. Терзания прошлого, чужие, но такие яркие, что казались родными.

      – Черт бы тебя забрал, девочка, – проворчал он и перевернул страницу.

      Чистое бумажное полотно с тонкими линиями. Невинное, как дитя. Он бережно провел ладонью, пригладил свежий лист и крутанул ручкой в руках. «Скоро». Ровный почерк заполнит лист. Скоро. Точные буквы перенесут на бумагу судьбу нового образца. Скоро. Выводы, отчеты и характеристики безжалостно приведут к неизбежному итогу.

      Совсем скоро.

      В угрюмой тишине вновь запело перо. Чисто и высоко, ровно как голос Совершенства из далекого прошлого. Он слышал мелодию. Слова на французском. Видел тонкий силуэт девочки: глаза ее закрыты, пальцы лежат на клавишах рояля, чтобы через мгновение пробудить инструмент взрывом первого аккорда.

      – Ты победила, – мрачно сказал он в пустоту, разгоняя наваждение минувших дней. – Теперь я точно никуда не денусь…

      Свежая надпись горела черным среди бумажной белизны. Она сольется с остальным текстом, когда начнется эксперимент. Угнетающе скоро. Но пока весь лист, вся страница, принадлежали лишь ей, лишь этим трем словам, извращенный смысл которых знали лишь двое.

      «Опыт номер тринадцать».