Политическая история Русской революции. Дмитрий Лысков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ раз вынужден ответить отрицательно. Сельскохозяйственная литература, сельскохозяйственная периодика совершенно оторваны от реальности. Публикациям в прессе, столкнувшись с реальным положением вещей, невозможно доверять. «Три года тому назад, – пишет автор, – я всему этому верил. Но в деревне я скоро узнал, что многое не так и что "Ведомостям" верить нельзя; дошел до того, что перестал читать газеты и только удивлялся; для кого все это пишется?»

      Да что там горожане, о реальных проблемах крестьян понятия не имеют даже многие помещики: «Я встречал здесь помещиков, – про барынь уж и не говорю, – которые лет 20 живут в деревне, а о быте крестьян, о их нравах, обычаях, положении, нуждах никакого понятия не имеют; более скажу, – я встретил, может быть, всего только трех-четырех человек, которые понимают положение крестьян, которые понимают, что говорят крестьяне, и которые говорят так, что крестьяне их понимают».

      Это действительно были разные миры – мир городской, просвещенный, в котором были театры, банки, биржи, экономические рывки и кризисы – и мир сельский, с пушным хлебом, кусочками, никуда не исчезнувшей барщиной, регулярным голодом и вечным желанием выжить, продержаться до «нови». Пересекались эти миры очень мало.

      * * *

      В десятом письме Энгельгардт выполняет данное ранее обещание рассказать о жизни зажиточных деревень. И здесь же мы встречаем достаточно подробное описание крестьянской избы. Остановимся на этом моменте чуть подробнее.

      Зажиточные деревни ученый называет «Счастливым уголком». «Я обещал рассказать об одном "Счастливом уголке", – пишет он, – где крестьяне живут хорошо, где за последние десять лет положение крестьян много улучшилось, где даже в нынешний бедственный, голодный год, когда еще до Николы цена ржи поднялась до 14 руб. за четверть, крестьяне не бедствуют и не будут бедствовать. Большинство этих крестьян просидит на "своем" хлебе до "нови", а те, у которых "своего" хлеба не хватит, найдут денег для покупки хлеба, не закабаляя себя…»

      «Говорю прямо, – продолжает Энгельгардт, – в "Счастливом уголке" положение крестьян за последние десять лет улучшилось, много улучшилось, неизмеримо улучшилось. Но прежде всего поговорим о том, что понимать под выражением "улучшилось" и чем измеряется это улучшение».

      И далее следует описание богатой деревенской избы: «Если кто-нибудь, не знакомый с мужиком и деревней, вдруг будет перенесен из Петербурга в избу крестьянина "Счастливого уголка", и не то, чтобы в избу средственного крестьянина, а даже в избу "богача", то он будет поражен всей обстановкой и придет в ужас от бедственного положения этого "богача". Темная, с закоптелыми стенами (потому что светится лучиной) изба. Тяжелый воздух, потому что печь закрыта рано и в ней стоит варево, серые щи с салом, и крупник либо картошка. Под нарами у печки теленок, ягнята, поросенок, от которых идет дух. Дети в грязных рубашонках, босиком, без штанов, смрадная люлька на зыбке, полное отсутствие какого-либо комфорта, характеризующего даже самого беднейшего интеллигентного человека».

      Так СКАЧАТЬ