Сказание о забытом князе. Не терпя обидим быти. Том III. Тимофей Рахманин

Чтение книги онлайн.

      – Сбёг, – кивнул, не смущаясь, юноша, – отец мне путы развязал, кады спина к спине сидели, я и сиганул в воду. Велел дожидаться на брегу.

      – Кого?

      – Тебя, князь, – не моргнув глазом отвечал тот.

      – И чего, тебя так и отпустили рогатые? – недоверчиво спросил Давыд.

      – А то! Стреляли из арбалету, да не попали. Я ж, как рыба, плаваю. Я под водой пятьдесят саженей одним махом могу! – улыбаясь, молвил Олесь, – а со страху и того больше. А три версты проплыть – что пешком пройти, в охотку…

      – Отчего меня ждать велел? – сдвинув брови, спросил Довмонт. – По чём знал, что приду?

      – Дык все знают, князь, – отвечал юноша с удивлением в голосе и даже с ноткой какой-то обиды. – Все знают, чо не бросишь нас. Ждут. И бабы, и… Все ждут.

      Довмонт переглянулся с дружинниками и Давыдом, не зная, что сказать.

      «Ждут. И бабы, и… Все ждут», – эти слова юноша, словно клином, вбил в голову князя. «Значит, верят в меня, – подумал Довмонт. – Ждут. Помощи от меня ждут. «Все знают, чо не бросишь». Невольно сердце князя учащённо забилось, к горлу подкатил ком. Неожиданно перед глазами Довмонта, словно виденья, пронеслись страшные воспоминанья последней осады города: битва на стенах, дикие предсмертные проклятья воинов, ругань, звон мечей, брызги разлетающейся во все стороны крови… И словно вдруг, наступила полная тишина… И в глубине этой почти звенящей тишины, где-то далеко-далеко появился еле уловимый, тонкий колокольный звон, который, потихоньку усиливаясь, неудержимо нарастая, вскоре снова превратился в звон оружия… Снова крики, но уже женщин и малых детей, душераздирающие вопли отчаянья. Звонкий, бесконечно-затухающий и всё время звенящий где-то в голове крик падающей со стены девочки. Стон пронзённого копьём отрока. До мурашек спокойный и готовый вот-вот взвыть голос молодой бабы с застывшими глазами и торчащей в груди стрелой: «Дочку, дочку спаси, князюшко! Малая совсем. По весне лишь ходить начала». Снова тишина. И вдруг… Голос старого воеводы Якуна Лавровича: «А ты, Довмонтушко, гляди. Гляди, да на ус мотай. По душе ты люду нашему. Полюбил он тебя всем сердцем. То дорогого стоит. Береги веру их в тебя. Береги, ибо это сила великая!»

      Ком в горле так и стоял. В который раз уже за последние месяцы князь, как воочию, видел былое и в душе казнил себя, словно это он был виновен в смерти люда, баб и детей малых, что погибли в последнюю осаду под стенами города…

      Довмонт встряхнул головой, тяжело выдохнул и, пройдя к носу насада, молвил:

      – На Мироповну говоришь?

      Олесь закивал головой, одновременно ёжась от холода в мокрой одежде:

      – Тяжело идут, князь, ить почитай в кажной лодье, акромя ливон, десятка полтора-два наших, где и поболе, да добра всякого погрузили поверх. Коль налечь на вёсла – нагоним…

      – Ишь мудёрый* (Мудрый) какой! – прикрикнул Давыд Якунович на парня. – Другов своих поучай! Ишь…

      – Да будет тебе, прав малец-то, – негромко приструнил князь воеводу. – А ну, налегай, – уже прикрикнул Довмонт и подсел к ближнему дружиннику, СКАЧАТЬ