Сказание о забытом князе. Не терпя обидим быти. Том III. Тимофей Рахманин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      – Давно подошли?

      – Да остыть не успели, – отвечал Давыд Якунович, когда князь перебирался в насад. И не дожидаясь вопросов от Довмонта, стал рассказывать: – Тихо всё. Забоялись аль ещё чего. Не пришли.

      – Того ждать и было надо, чуял, что не придут. Видели бесы, что войско их ждёт. Знать и вправду забоялись. Хорошо. А люд как?

      – А чего люд? Не впервой им, – вздыхал Давыд Якунович. – Дале живёт. На Бога уповает. Да на тебя.

      Князь стоял на носу насада, задумчиво глядя вперёд. Колокольный перезвон церквей был слышен издалека, ещё на подходе к излучине высоченного, неприступного, обрывистого берега Снетной горы. *(Испокон веков здесь нерестился снеток, отсюда и название. Свежепойманная рыба издаёт характерный запах свежих огурцов. Испокон её солили и сушили, ели целиком. Очень вкусная и калорийная рыбка). В слепяще-игривых лучах утреннего света и низко стелющегося по воде лёгкого тумана все услышали весёлый перезвон больших и малых псковских колоколов. После нескольких ратных дней, жестокости и пролитой крови, эти чистые родные звуки, словно тепло матери проникали в сердца воинов и, казалось, умиротворяли их души. Прощали. Прощали за пролитую кровь. Пусть праведно пролитую, пусть вражескую, но всё же кровь, всё же убиение подобных себе. И как бы о том не говорили, но ведь в душе каждый воин был человеком, который имел семью, детей, друзей. Человеком, который чувствовал, переживал и любил. Который тоже терял близких и мог плакать. Внешне, воин мог быть суров и чёрств, но душа… Душа не могла черстветь. Душа была у каждого своя, единственная, особая. Со своими слабостями. Тайнами. Чувствами. Шрамами. И о том, что творится там, внутри, в самой её глубине, не мог знать никто, кроме самого воина. Воин всегда помнил каждого, кого он убил. И с этим жил…

      Все замерли и слушали. Молчали и слушали. Не мешая друг дружке, каждый сам по себе. Слушая, словно впервые, биение своего сердца. Слушали, боясь пропустить, боясь спугнуть даже мимолётный звук, который, сливаясь в единое целое со звуками другими, превращался в музыку. Музыку колоколов. Музыку, лечащую и прощающую. Превращающуюся в музыку и звуки их земли. Звуки их Родины. Звуки Отечества. Отечества, за которое любой из них, не раздумывая, всегда готов отдать жизнь. Но о том никто из них и никогда не говорил вслух. Просто каждый чувствовал, знал и делал это, когда приходило его время. Без раздумий. Без промедленья. Без сожаленья. И пока был жив хоть один из этих воинов, воинство это не могло считаться побеждённым, ибо бились они всегда до конца и, опускали меч свой пред ворогом, только приняв смерть.

      Когда прошли излучину и вышли на прямую, вдалеке показались стены крепости, а над ней –купол Троицкого собора. Все, кто не сидел на вёслах, встали и троекратно перекрестились. Величественные каменные стены восхищали не только чужеземцев, но и самих псковичей. Красота была неописуемой. Шли супротив течения, потому гребли размеренно, не останавливаясь. Было время полюбоваться. По левому берегу от них был сплошь высокий каменистый обрыв, взобраться на который, глядя отсюда, казалось невозможно. Лишь кое-где местами были еле уловимы тропки, вытоптанные, видимо, зверьём, к водопою. Вдоль воды СКАЧАТЬ