Сказание о забытом князе. Не терпя обидим быти. Том III. Тимофей Рахманин

Чтение книги онлайн.

      – Кто это?

      – Жерар, я не могу тебе всего рассказать, ибо это возложит на тебя страшные обязательства. Потому просто доверься мне, – и ещё немного помолчав, добавил, чтобы почувствовать, что рыцарь не обиделся за эти слова: – Жерар, у нас, в каждом маломальском городке есть люди, благодаря которым мы можем знать всё, что творится в нашем мире. От шведов до Иерусалима, от земель англосаксов до крайних земель Орды.

      – Брат мой, я догадываюсь, о чём ты говоришь. Мне важно одно: найти Марию и моего сына.

      Снова долго молчали. Первым нарушил тишину Жерар:

      – Не понимаю я одного: отчего Ги Фулькуа так поступил со мной? Неужели обиды детских лет сидели в нём так глубоко, что он мог мстить мне за них?

      – Не только сидели, – после долгой паузы отвечал монах, – они преследовали его всю жизнь, а он ждал тот миг, когда сможет отомстить. И он дождался… Когда я видел Ги Фулькуа в последний раз, даже папская мантия не могла скрыть его намерений и чувств. Взгляд его был полон презрения. Презрения к нищему грязному мальчишке, который когда-то смел оскорблять его. Его детский страх восполнялся приобретённой вдруг безграничной властью, и он воспользовался ею сполна.

      – Но ведь он когда-то был рыцарем. Он не мог…

      – Мог! – перебил монах. – Не тебе ли знать, что иногда страх и ненависть придают сил больше, чем вера в самого Бога!

      – Левиль! Не гневи…

      – А ко всему этому ещё и власть, – не мог уже сдержать себя монах, распаляясь всё больше и перебивая своего спутника. – Власть может затмить все добродетели, какие только есть в человеке, особенно, когда он начинает «испытывать» эту власть. Подчинять себе. А когда он начинает понимать истинную силу этой власти, он пытается прикрыть с помощью неё все свои недостатки и страхи, заставив служить себе! Когда же он понимает, что с помощью этой власти можно вершить судьбы мира, судьбы отдельных людей он уже решает не задумываясь. Лишь по своему усмотрению и настроению, пренебрежительно считая, что жизнь человеческая не достойна даже движения его мизинца!

      – Левиль… Это была власть, данная ему Богом и…

      – Я не о том, – вновь перебил монах. – Коль от Бога, твори благо. А нет – не притворяйся. Жерар, я в жизни совершил столько зла, что даже тебе боюсь рассказать о том, дабы мой родной брат не отвернулся от меня! Я делал это осознанно, без страха и сожаления, иногда по приказу, иногда сам решая чью-то судьбу. Я никому не прощал обид. Я не люблю, когда мной пренебрегают! Будучи двуликим, я всегда оставался самим собой. Случались обстоятельства – я иногда проглатывал оскорбления. Но никогда! Никогда я не прощал унижения! А он унизил меня…

      – Грех это, Левиль. В тебе говорит дурное чувство.

      – Нет, брат! Ле Гро перешагнул рубеж и… Вместо наместника Бога на земле, стал считать себя самим Богом! За то и был наказан.

      – Левиль! Ты страшен в мыслях своих! Мало того, что порочишь имя покойного папы, ты решил, что сам имеешь право вершить? А кто дал это право тебе?

      – Он СКАЧАТЬ