Любовь со взломом (пьесы). Валерий Иванов-Таганский

Чтение книги онлайн.

      Константин. Давайте откроем в той комнате дверь. Кондиционер хоть и работает, но душно. Кстати, кто покурить, пожалуйста. Степан, пригласи на балкон.

      Валентина. Я открою.

      Все, кроме Константина и Степана, выходят.

      Степан. Тамада, ты почему Анне Николаевне не дал слова?

      Константин. Мне показалось, что она не хочет говорить.

      Степан. Показалось! Она пласталась, стол накрыла с Валентиной. Тебя ждала… А ты прилетел, у чужих остановился.

      Константин. У друзей.

      Степан. Ну да, вспомнил суперстрасть, с которой попадаешь в масть.

      Константин. Былое не забывается, а хорошее тем более. А потом, здесь дети, шумно, как на стадионе. Не злись, Степа. Я занят, но вас не забываю.

      Степан. И я «не забываю»! Старший брат! На похороны отца не приехал.

      Константин. Были причины.

      Степан. Какие?

      Константин. Серьезные. У завпоста театра черных суббот хоть отбавляй.

      Степан. А зачем этого звонаря пригласил?

      Константин. А что?

      Степан. Отец этого Берлина терпеть не мог. На похоронах мозги пудрил. И сегодня то же самое: «Жизнь прожить, что море переплыть». У них, в адвокатской, по 150 тысяч в месяц. С такими деньгами и болото переплывешь.

      Константин. Я у него по делу был, пришлось пригласить. Во всяком случае, это не пошлее присутствия Косовец.

      Степан. Брось. Мать давно умерла. Деньги не у нее. Она бы сказала.

      Константин. Степа, наивный простак. Она наседкой за Валькиными мальчишками ходит, а дома, уверен, под подушкой бриллианты катает.

      Степан. Глупости! О том, что все продано, мы узнали в больнице. Анна Николаевна сама была удивлена не меньше нашего. А потом, я её знаю…

      Константин. Обвела она вас всякими «цацками» да подарками – недаром в монастыре служит. Вот вы и успокоились. Ты хоть говорил с ней? Уверен – нет! Сорок дней прошло – ничего не известно. У отца при жизни лишней копейки было не выпросить и после смерти, вижу, ничего не обломится. Какой Гобсек, тот был добрее.