Добрые люди. Хроника расказачивания. Петр Панкратов

Чтение книги онлайн.

      Единственное, что Мартын Лукич спас от «саранчи» – три куля одежды, он спрятал их под Хопёрским обрывом, где непролазь крапивы и бирючины.[13] Досчитав кули, Мартын Лукич оделся в штаны с лампасами, лаковые сапоги, офицерскую шинель, папаху с красным верхом и золотым позументом. Шёл Мартын Лукич не спеша, почти строевым шагом так, как ходил на службу в Станичное Правление, когда он восемь лет подряд служил помощником станичного атамана по военным делам.

      Встречных людей он приветствовал чуть заметным наклоном головы. А встречные останавливались, смотрели Мартыну Лукичу вслед с удивлением и радостью и улыбались. За последний год люди станицы привыкли видеть себя и других плохо одетыми, кособокими, безрукими, а то и на костылях, удручённых голодом и холодом.

      Мартын Лукич, поручкавшись с Иваном Никитовичем в приёмной, спросил:

      – Иван Павлович у себя?

      Красненький, слышавший разговор через неплотно закрытую дверь, позвал:

      – Заходите, Мартын Лукич.

      – Здравствуйте, Иван Павлович! А дальше не знаю, что делать. Можно ли Вам подавать руку? – спросил Мартын Лукич.

      – Можно, Мартын Лукич, – ответил Красненький, – если желаете.

      – Желаю, – сказал Мартын Лукич.

      – Тогда здравствуйте, Мартын Лукич, – руку Красненький подал первый, и тот принял его рукопожатие.

      – Иван Павлович, Вы делаете святое дело, спасаете станицу от голода. Вы имеете нужду в амбарах, а у меня три прекрасных амбара имеются. Берите, пользуйтесь.

      – Спасибо, Мартын Лукич. А кто Вам сказал насчёт амбаров? – спросил Красненький.

      – Хороший человек, Долгов Михаил Иванович. Долговы и Поповы всегда были хорошими людьми, – заключил Мартын Лукич, – сноха Наталья всё сохранила, а Михаил не загрёб всё под себя, а раздал многое людям. Муки раздал по дворам более тысячи вёдер. Кто ещё такое сможет сделать в станице? Да никто, а Долгов сделал. Вас не было здесь. У нас тут было вавилонское столпотворение. Красная часть нас грабила. Было у меня две пары быков, пара лошадей, четыре коровы, овцы, гуси, куры. После того, как «саранча» ушла, кот Мурзик объявился. Где-то спасался от «саранчи». Вот и всё, что осталось от моего хозяйства.

      Объясняю этой «саранче», что сыны мои погибли у Будённого, объясняю ихним комиссарам, так они и слышать не хотят. Три коровы съели. Осталась одна. Пришла из табуна. Вымя ей распёрло, доить надо, а её застрелили и стали рубить на куски, не снимая шкуры. Старуха упала на ступеньках крыльца и умерла. Разорвалось сердце. Говорю им: «Вряд ли Чингисхан или Мамай, или Гирей так делали».

      Они мне говорят: «Молчи, атаманский прихвостень, а то и тебя на мушку возьмём. Не знаем мы не Мамаев, ни Гиреев, а вот Троцкий приказывает против казаков направить металл и огонь». А я, Иван Павлович, работал и не за чей хвост не держался. Я делал своё дело так, как его надо делать. Я был обязан подготовить казаков-новобранцев СКАЧАТЬ