Смирновы. Водочный бизнес русских купцов. Владимир Смирнов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ озг нашего дела, а сам он – точный исполнитель его приказаний.

      Мой отец был снисходителен к подчиненным. Служащие и рабочие любили и уважали его, исполняя приказания не за страх, а за совесть.

      Помню такой случай: как-то зимой были у нас гости. Сидели в зеленой гостиной, пили чай.

      А на замерзшей Москва-реке происходил кулачный бой: стенка против стенки шла.

      Начинали мальчики-подростки, старшие наблюдали, потом сами загорались и ввязывались в кулачный бой, причем строго соблюдались правила: не бить ниже поясницы и не бить лежачего.

      Моя любимая красавица-матушка Мария Николаевна была третьей женой овдовевшего Петра Арсеньевича и значительно моложе его. Она окончила в Москве один из институтов благородных девиц¹; стало быть, гости ее, по выражению прислуги, были «алистократия».

      И вот, шел легкий светский разговор. Мы, дети, брат Николенька и я, сидели чинно под наблюдением гувернантки. Батюшка, как всегда, был любезен и остроумен.

      Вдруг распахивается портьера, слышатся возбужденные голоса, лакей кого-то не пускает, но летит в сторону: врываются двое рабочих в верхней одежде. У одного к тому же глаз подбит, у другого щека в крови.

      Бросаются оба к отцу:

      – Отец родной, Петр Арсеньевич! Батюшка! Прости, Христа ради, что посмели тебя побеспокоить! Только дело-то уж очень спешное. Разрешите, Петр Арсеньевич!..

      Отец встал в тревоге, мать вскочила в ужасе, гости наши были в оцепенении. Мы с Колей сорвались с места и, несмотря на протест гувернантки, подбежали к рабочим.

      – Да в чем дело? Говорите скорей! – встал из-за стола Петр Арсеньевич.

      – Наших, смирновских, бьют, Петр Арсеньевич! Вот те крест, без подмоги нам не справиться. Льянозовские гуртом на стенку пошли, а наши силачи, как на грех, на заводе работают, мол, заказ есть спешный, а их-то, льянозовских, втрое против наших…

      – Как? – перебил батюшка гневно. – Наших бьют? Не бывать тому!

      Он тотчас же распорядился позвать управляющего и послать рабочих на Москва-реку.

      – Чтоб все желающие туда шли! Да живо! И силачи – чтоб впереди! Мыслимое ли дело, чтоб наших побили?

      – Так ведь, Петр Арсеньевич, тех-то, льянозовских, втрое больше…

      – Ну ладно, ладно. Ступайте обратно. Со свежей помощью одолеете противника. Коли победите, будет всем от меня угощение, а завтра платный отпуск до двух часов дня.

      Прищурился батюшка с хитрой улыбкой:

      – А коли вас побьют – всех оштрафую!

      – Ур-ра, Петр Арсенич, ур-ра! Не сумлевайтесь, не подкачаем!

      И верно. Поздним вечером явились к отцу представители наших победителей: все с расквашенными носами, но гордые и веселые. Были они награждены деньгами, водкой и закуской.

      Отец-то мой радовался как ребенок:

      – Наши, смирновские, не осрамились, показали себя!

      Управляющий, вызванный в кабинет, получил от него разнос:

      – Ты что это?! Наших хотел посмешищем сделать? Раз уж рабочие затеяли кулачный бой, так это для них – вопрос чести! Стало быть, отпускай их с завода, и делу конец!

      – Да ведь, Петр Арсеньевич, убытки-то какие! Заказ спешный надо выполнять, вы ж первый с меня спросите, сверхурочные часы плати, а тут цельный день пропадает!

      Помню веский ответ батюшки:

      – Насчет заказа я попрошу, наши выполнят. А убытки? Сколько ни копи, в могилу с собой не возьмешь. А сраму не обобрались бы, это тебе похуже убытков…

      Господи, как же давно это было!

      Все было, да унеслось мутными водами нашей небывалой революции. Фирму Смирновых большевики национализировали², владельцев обобрали, лишили всего, объявили «врагами народа». Один из этих «врагов народа», счастливо избежавший смерти в России и пребывающий нынче в беженстве, – это я.

      На книжной полке моей квартиры на бульваре Семиез я храню свой советский «волчий билет»³ за подписью комиссара.

      В православном Свято-Николаевском соборе⁴ Ниццы на бульваре Цесаревича я венчался с последней женой, Татьяной Александровной Макшеевой. Сидя у моей постели, она пишет в толстую тетрадь мой рассказ о прошлой жизни. Из надиктованных эпизодов, деталей и подробностей, всплывающих по мере рассказа, она хочет сложить историю семьи Смирновых, моей семьи.

      Волнуясь, она говорит:

      – Володя, пойми, ты должен рассказать о том, что ты испытал. Твои воспоминания потрясут людей!

      А что такого испытал я, чего не испытали все мы, русские, в беженстве?

      Путь, СКАЧАТЬ