Москва и москвичи. Репортажи из прошлого. Владимир Гиляровский

Чтение книги онлайн.

      Из-под ветел появились два человека – один высокий, другой низкий.

      Они, видимо, спросонья продрогли и щелкали зубами. Молча им Орлов сунул штоф, и только допив его, заговорили. Их никто не спрашивал.

      Все молчали, когда они пили.

      Привязали лодку к ветле. Вышли.

      – Вот! – сказал большой, указывая на огромные мешки и на три длинных толстых свертка в рогожах.

      Козлик докладывал Орлову:

      – То из той клети, знаешь, и эти балыки с мочаловского вешала. Вот ведерко с икрой еще…

      Погрузившись, мы все шестеро уселись и молча поплыли среди камышей и выбрались на стихшую Волгу… Было страшно холодно. Туман зеленел над нами. По ту сторону Волги, за черной водой еще чернее воды линия камышей. Плыли и молчали. Ведь что-то крупное было сделано, это чувствовалось, но все молчали: сделано дело, что зря болтать!

      Вот оно где: «нашел – молчи, украл – молчи, потерял – молчи!»

      Должно быть, около полудня я проснулся весь мокрый от пота – на мне лежал бараний тулуп. Голова болела страшно. Я не шевелился и не подавал голоса. Вся компания уже завтракала и молча выпивала. Слышалось только чавканье и стук бутылки о край стакана. На скамье и на полу передо мной разложены шубы, ковер, платья разные – и тут же три пустых мешка. Потом опять все уложили в мешки и унесли. Я уснул и проснулся к вечеру. Немая подошла, пощупала мою голову и радостно заулыбалась, глядя мне в глаза. Потом сделала страдальческую физиономию, затряслась, потом пальцами правой руки по ладони левой изобразила, что кто-то бежит, махнула рукой к двери, топнула ногой и плюнула вслед. А потом указала на воротник тулупа и погладила его.

      Понимать надо: согрелся, и лихорадка перестала трясти и убежала. Потом подала мне умыться, поставила на стол хлеб и ведро, которое мы привезли. Открыла крышку – там почти полведра икры зернистой.

      Ввалилась вся команда, подали еще ложек, хлеба и связку воблы. Налили стаканы, выпили.

      – Ешь, а ты икру-то хлебай ложкой!

      Я пил и ел полными ложками чудную икру. Все остальные закусывали воблой.

      – Ваня, а ты же икру? – спросил я.

      – Обрыдла. Это тебе в охотку.

      Подали жареную баранину и еще четвертную поставили на стол.

      Пьянствовали ребята всю ночь. Откровенные разговоры разговаривали. Козлик что-то начинал петь, но никто не подтягивал, и он смолкал. Шумели… дрались… А я спал мертвым сном. Проснулся чуть свет – все спят вповалку. В углу храпел связанный по рукам и ногам Ноздря. У Орлова все лицо в крови. Я встал, тихо оделся и пошел на пристань.

      В Царицыне пароход грузится часов шесть. Я вышел на берег, поел у баб печеных яиц и жареной рыбы.

      Иду по берегу вдоль каравана. На песке стоят три чудных лошади в попонах, а четвертую сводят по сходням с баржи… И ее поставили к этим. Так и горят их золотистые породистые головы на полуденном солнце.

      – Что, СКАЧАТЬ