Еврейский миф в славянской культуре. О. В. Белова

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ XI в., о чем свидетельствует еврейское письмо XI в. из Салоник (Солуни), адресованное руководителям общин Средиземноморья: в нем говорится о некоем еврее из Русии, который возжелал совершить паломничество в Иерусалим, но нуждался в помощи, ибо не знал ни «святого» (еврейского) языка, ни греческого, ни арабского, но только «кенаанит» – ханаанский (Mann 1920: 165 ff.). Само место, откуда было отправлено письмо, родной город Константина и Мефодия, демонстрирует те же связи греческого, славянского и еврейского миров: очевидно, в кирилло-мефодиевской традиции следует искать и истоки отождествления славян с Доданим – греками в «Иосиппоне». После принятия христианства из Византии с греческой землей отождествляет Русь и западноевропейская историография (Назаренко 1999).

      Более того, собственно кирилло-мефодиевская традиция сопоставляла Константина со «вторым Авраамом, который пришел в землю Ханаоньску» (Барац 1924–1926: 371–373; Лавров 1928: 33, 113, 181; Jakobson, Halle 1967: 858–681). В проложном житии Константина говорится, что первоучитель славян, как ученик и последователь самого Павла – «апостола языков», достиг пределов Каона. Согласно пространному житию Константина, тот специально изучал иудейскую традицию, чтобы отправиться с полемической хазарской миссией: в прениях о вере с хазарскими иудеями он следовал полемическим методам Павла и ссылался на завет, данный Аврааму, от которого получат благословение народы – «а мы – языцы – получим благословение от семени Авраама» (ср. Флоря 1981: 81; Верещагин 2001). Таким образом, для самого Константина как для нового Авраама славянская земля могла быть «Ханааном», а язык, на который тот переводил богослужебные книги, ханаанским во вполне благочестивом смысле, не связанном с рабской долей славян.

      Кирилло-мефодиевская и собственно еврейская традиции совместились там, где развернулась деятельность славянских первоучителей и сформировалась раннесредневековая еврейская община, – в Чехии (Богемии), сохранявшей кирилло-мефодиевское наследие по крайней мере до конца XI в. (Сазавский монастырь); она и стала для средневековых евреев Ханааном.

      Проложное же житие Мефодия свидетельствует, что тот был послан епископом в «Мораву в град Каон». Значение этого топонима породило обширную дискуссию в современной кирилло-мефодиевской литературе: формы Катаон, Канаон и Каон, встречающиеся в разных рукописях проложных житий Константина и Мефодия, считаются «гибридом» хоронимов – названия областей Катании и Паннонии в кирилло-мефодиевской традиции; действительно, Константин-Кирилл ассоциировался со своим тезкой св. Кириллом (Вириллом), епископом Катании сицилийской (он также смешивался с Кириллом Александрийским в болгарской апокрифической Солунской легенде) (ср. Турилов 1999: 27–28; Бабалиевска 2003: 350–351)[15].

      Забытой при этом оказалась гипотеза Г.М. Бараца, что Каон — Канаан; киевский любитель славянских древностей (Барац 1924–1926: 371 и сл.) предполагал, что формы Канан, Канаон, сохранившиеся в кирилло-мефодиевской СКАЧАТЬ