Ватага (сборник). Вячеслав Шишков

Чтение книги онлайн.

      – Могут дома не захватить Зыкова-то: он везде рыщет…

      – Тогда не придут.

      – В случае неустойки – я в лес ударюсь, в промысловый зимник… Там у меня припасу сготовлено: что сухарей, что мяса, – уныло тянет Барда.

      – А ежели к Колчаку в лапы угодишь?

      – А почем он узнает, что я большевик? Ваш, скажу… Белый. На брюхе не написано.

      – Ты, я вижу, дурак, а умный… – по-хитрому улыбнулся бородач и вдруг быстро привстал на колено, вытянул лицо, – Чу!.. Шумят. За валом.

      – Эй, кобылка! – звонко крикнул своим Ванька Барда.

      Два десятка голов оторвались от земли.

      – Вставай!

      Но все было тихо.

      И вслед за тишиной грянул с вала залп. Ванька Барда кувырнулся головою в костер. Караульный там, у купеческих ворот, свирепо ударил в колотушку, вытаращил сразу потерявшие сон глаза. Из хибарки выскочил человек и выстрелил в небо. Заскрипели городские калитки, загрохотали выстрелы. Пронесся всадник. Собака бросилась к реке.

      – Ну, опять, – мрачно сказал чиновник акцизного управления Федор Петрович Артамонов.

      Он притушил лампу и уперся лбом в оконное стекло, курносый нос его еще больше закурносился, и впалые глаза скосились.

      Дом, где он квартирует, двухэтажный, церковный. Вверху живет священник.

      – Тьфу, – желчно плюнул он и заходил по комнате.

      Лунный свет зыбкий, странный. Голубеет и вздрагивает открытая кровать, Артамонову чудится, что на кровати лежит мертвец с голым, как у него, черепом.

      – Черт с тобой, – говорит Артамонов, ни к кому не обращаясь, достает из шкапа бутылку казенной водки и наливает стакан. В зеркале туманится его отражение. – За здоровье верховного правителя, адмирала Колчака, черт его не видал, – раскланивается он зеркалу, пьет и крякает. Ищет, чем бы закусить. Сосет голову селедки. – Дрянь дело, дрянь. Россия погибла. Пра-а-витель… Офицеришки – сволочь, шушера, пьяницы… – думает вслух Федор Петрович, порывисто и угловато, как дергунчик, размахивает руками, утюжит черную большую бороду, и глаза его горят. – Ха, дисциплина… Да, сволочи вы этакие! Разве такая раньше дисциплина-то была… И что это за власть! Городишко брошен на обум святых, ни войска, ни порядка. Пять раз из рук в руки. То какая-нибудь банда налетит, то эта дрянь, большевичишки, откуда-то вылезут из дыры. А кровь льется, тюрьмы трещат… Вот и поработай тут.

      Выстрелы за окном все чаще, чаще. Черным по голубому снегу снуют людишки. По потолку над головой раздались шаги: проснулся поп.

      – Вот тут и собирай подать. А требуют. Петлей грозят.

      Постучались в дверь.

      – Войдите!

      Бородатый священник в пимах[1], хозяин. Глаза сонные, свинячьи.

      – Стреляют, Федор Петрович. Пойдемте, Бога для, к нам… Боязно.

      – Большевиков бьют, – не то радостно, не то ожесточенно сказал чиновник. – Пять суток только и потанцевали СКАЧАТЬ