но поражений не было. Главные силы остановились на шоссе, вдоль которого густая аллея укрывала от взоров аэроплана. Я остановился тотчас, пройдя кладбище у Альт Будупенена. Здесь была открытая площадка с обзором до Шершинелена, а влево была видна впадина у Пабельна и большой лес, находящийся южнее точки стояния. Погода была солнечная, совсем летняя. Из стратегической двуколки тотчас вынули столик с картами и отметили флажками все расположение. Вправо и влево была выслана дополнительная разведка. Тем временем огонь в авангарде все время усиливался, и получено было донесение генерала Орла, что за Шершиненом дальше продвинуться невозможно, и что противник обстреливает слева, примерно со стороны Ворупенена, куда фронт недохватывает. В это же время получилось уведомление от начальника 25-й дивизии генерала Булгакова, что он встретился с сильным противником и просит содействия во фланг с севера. О силах противника никто не сообщал, но только всеми говорилось, что он оказывает упорное сопротивление и открыл сильный огонь, и все просили помощи. Только от 28-й дивизии, наступавшей правее, не было определенных известий. Так как обстановка не выяснилась, нельзя было бросать резерв дивизии, на который уже со всех сторон предъявлялись требования. В это время в мое распоряжение как раз прислали конную батарею. Я решил для поддержания генерала Орла слева и одновременно для связи с фронтом 25-й дивизии выдвинуть один батальон с конной батареей, которым укрыто пробраться к Пусперну и Пабельну, а оттуда быстро атаковать Ворупенен во фланг. Местность вполне способствовала такому незаметному передвижению. Не зная еще штаб-офицеров дивизии, я спросил командира Вяземского полка полковника Войцеховского, кто у него из батальонных командиров наиболее энергичен и способен решить самостоятельную задачу. На это он неуместно гордо ответил, что у него в полку все штаб-офицеры одинаково достойны и могут решить любую задачу. Я попросил его все-таки лично предназначить батальон. Тогда он выбрал батальон, которым командовал полковник Эрасмус, причем очень похвалил этого штаб-офицера. Вызвав его, я лично ориентировал его и дал нужные указания, а также снабдил его всадниками и самокатчиками для связи. Около 2 часов дня колонна Эрасмуса двинулась. Прошло более 2 часов времени, генерал Орел продолжал все жаловаться на действия противника со стороны Ворупенена, а донесений от Эрасмуса все не было. Тогда я приказал послать к нему с новым приказом энергичнее наступать на Пабельн— Ворупенен и с вопросом, что до сих пор им сделано и какие сведения о противнике. Никакого ответа получено не было. Тогда приказание было повторено, и, наконец, около 6 часов вечера, получилась краткая записка полковника Эрасмуса, что по его колонне из Ворупенена открыли огонь, и он наступать дальше не может. На посланное приказание пользоваться данной артиллерией и наступать ответа так и не получилось. Потом оказалось, что хваленый полковником Войцеховским Эрасмус, просидев в каком-то укрытии, артиллерийского огня
СКАЧАТЬ
