Патриотический подъем в странах Антанты в начале Первой мировой войны. Николай Юдин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ оставаться предметом интереса лишь сравнительно узкой группы профессиональных дипломатов, политиков, журналистов и военных. Средства массовой информации в странах Антанты, комментируя нарастание международной напряженности, главным образом, отражали настроения различных групп политических элит, которые традиционно отвечали за формирование внешнеполитических курсов своих государств, отличались лучшей информированностью по сравнению с остальными социальными группами.

      Это наблюдение подтверждается и характером источников, в которых содержатся более или менее детальные описания психологической атмосферы, установившейся в странах Антанты в начале Июльского кризиса. Помимо прессы, в основном они представляют собой воспоминания политиков и дипломатов, реже – представителей интеллигенции. Из них следует, что правящие элиты стран Антанты сначала не были настроены трактовать сараевское убийство как пролог к войне. Э. Грей вспоминал, что умеренность реакции австрийского правительства в первые недели июля внушала надежду, что спокойствие Европы не будет нарушено[150]. С тревогой новость о покушении была воспринята в Петербурге[151]. Русское правительство опасалось, что новый кризис на Балканах будет использован Центральными державами для военного сведения счетов с Сербией, что ставило бы под удар позиции Российской империи в регионе. В то же время не стоит преувеличивать глубину этих опасений: отсутствие немедленного дипломатического демарша Австро-Венгрии в связи с убийством Франца Фердинанда вселило в сердца современников уверенность, что этот инцидент будет преодолен дипломатическими средствами.

      На наш взгляд, следует с большим скепсисом относиться к заявлениям отдельных политиков (например, П.Н. Милюкова) о том, что они уже в конце июня предвидели перерастание австро-сербского конфликта в войну[152]. В подобных заявлениях скорее видится стремление a posteriori убедить читателя в своей политической дальновидности и мудрости, а не описание непосредственного опыта очевидца тех событий.

      Слухи о готовящемся демарше Австро-Венгрии против Сербии стали доходить до политиков стран Антанты ближе к концу июля. Английский историк Дж. Джолл указывает, что в России сумели к тому моменту взломать шифр, использовавшийся Веной для контактов с посольством в Петербурге, и потому русские дипломаты были в курсе австрийских планов[153]. Советские исследователи считали, что и английский Форин Офис заранее знал о подготовке Австро-Венгрией, поощряемой Берлином, жесткого ультиматума Сербии[154]. Действительно, 22 июля 1914 года русский посол в Лондоне докладывал в Петербург о своем разговоре с Э. Греем, который, признавая, что не располагает никакой конкретной информацией касательно австрийской ноты, выражал серьезную обеспокоенность в связи с возможными последствиями этого демарша.

      О содержании австрийских требований в европейских кабинетах узнали утром 24 июля[155]. СКАЧАТЬ