Великий князь Михаил Тверской. Роман-эпоха. Николай Фудель

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ боялись и в Карокоруме…»

      Дальше он боялся думать: такие мысли могут опередить поступки и быть разгаданы. И тогда его вызовут во дворец Улджэйту и сломают хребет перед очами кагана всех монголов.

      По дороге из Москвы скакала кучка всадников. Кадьяк зорко прищурился: по толмаческому знаку на пике он понял, что это гонец от князя. Он подождал, пока всадники спешились, не доезжая до ворот, придирчиво прикинул обязательное расстояние. Толмача и гонца опросили и впустили во двор. Толмач заметил на крыльце смуглое тощее лицо и еще раз прокричал:

      – Вестник от князя Московского Юрия Даниловича к баскаку великого хана, да хранит его Небо, Кадьяку, нойону и багатуру, храбрейшему из храбрых…

      Кадьяк, недослушав, громко сказал вниз:

      – Передай гонцу Юрия, что я сплю и не велел будить – сегодня плохая погода.

      Он повернулся и не спеша вошел в дом.

      Он действительно лег на подушки, но спать не собирался. Эта комната – его любимая – вся была завалена подушками, желтыми, как золото, с черным узором по шелку, и стены затянуты китайскими тканями с драконами и цветами, и низкий лакированный столик, и ларцы из кости, и маленькие статуэтки лысого сутулого старика – все было из Китая, культуру которого Кадьяк почитал превыше всего, хотя был истым монголом. Он ждал, когда ему донесут, зачем приезжал гонец. Когда ему доложили, что гонец предварял посольство из Москвы во главе с самим Юрием, он подумал, приказал:

      – Послов пусть примет Кара-Кучук. А я пойду к своим женам.

      Даже когда он повернулся спиной, его тускло-черные немигающие глаза ничего не выражали, кроме высокомерия. Нукеры и слуги со страхом смотрели на его тонкую шею, торчащие уши и щуплую напряженную спину. Он шел не торопясь, мягко ступая сапогами зеленого сафьяна, двери сами открывались и закрывались за ним.

      Но Кадьяк пошел не к женам: с заднего крыльца он спустился в сад, через мокрые кусты боярышника вышел на травянистую расчистку. Березы были вырублены далеко вокруг. Посреди поляны стояла войлочная белая юрта. Войлок потемнел от дождя, но внутри было сухо. Кадьяк сел на карачки перед холодным очагом, застыл, нахохлился, как тощая хищная птица. Через верхнюю дыру на холодный пепел изредка срывались чистые ледяные капли. Он следил, как пепел впитывает их без остатка, и постепенно его глаза стали одинокими, горькими. Таким Кадьяка не видел никто.

      В эту ночь разогнало хмарь, очистило холодные звезды. Иван, закинув лицо, долго смотрел в зенит, в мерцающие пропасти Млечного Пути, ждал, не сорвется ли искра, чтобы загадать судьбу.

      Но искры не было, хотя стоял конец августа. Руки и спина застыли.

      Он давно не смотрел на небо ночью, разве что сбившись с пути на охоте. А вот так не смотрел с детства. Небо втягивало и пугало, отнимало бездонностью все мысли. И без того последнее время он разучился мыслить четко и связно; он мало спал, почти не ел и ни с кем не говорил. СКАЧАТЬ