Берлинская латунь (сборник). Валерий Бочков

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ когда открыли их архивы, оказалось, что каждый четвертый гэдээровец числился стукачом.

      – Вот это тема! – горячился он. – Достойная Шекспира тема!

      От «Штази» логично перешел к гестапо, начал рыться в архивах СС и погряз окончательно.

      – Писать о том периоде беллетристику просто смешно! – Вилл был уже изрядно пьян. – Смешно и глупо! Фактический материал столь ярок, столь беспощаден и силен, что писательский разум просто не в состоянии адаптировать и трансформировать его во что-то более увлекательное. Хилая человеческая фантазия – она бессильна перед мощью исторического ужаса. Художник не в силах написать закат или извержение вулкана, он может состряпать лишь жалкую копию.

      Я заказал третий бурбон. Знал, что наутро пожалею, но заказал все равно.

      Мы долго прощались у дверей, несколько раз крепко жали друг другу руки, Вилл нацарапал свой телефон на каком-то обрывке, я поклялся, что позвоню завтра. В крайнем случае, в четверг. Потом пошел в сторону отеля.

      Дождь перестал, и заметно похолодало, прохожих не было, прямая Фридрихштрассе уходила в непроглядную темень. У меня в голове непрерывно крутилось:

      У акулы зубы – клинья,

      Все торчат, как напоказ.

      «Трехгрошовая опера» оказалась не более чем конъюнктурной поделкой. Ответом на социальный заказ общества. Берлинцы двадцатых сходили с ума по криминальной тематике, особенно по «лустморд» – преступлениям с сексуальной составляющей; серийный убийца стал зловещей и притягательной фигурой, мрачные типы в надвинутых шляпах и поднятых воротниках побрели по экранам синематографов и по сценам театров. Мэкки-Мессер был одним из них.

      А у Мэкки – нож, и только,

      Да и тот укрыт от глаз.

      Мне не терпелось поделиться с Марией открытием, рассказать про Кролика Курта, кстати, эту кличку ему прилепили девчонки из кордебалета «Пикадора», по сплетням, репетиции Вайля часто незаметно перетекали в оргии.

      Витрины книжного тускло светились гигантскими обложками, к ним были приклеены бумажные снежинки. Следующий дом ремонтировали, я пошел под лесами сквозь дощатый коридор. Через равные промежутки висели рыжие строительные фонари в железных сетках, мои ботинки гулко ухали по деревянному настилу. Пахло мокрой известкой и сосновыми опилками. У самого выхода возник человек, я хотел посторониться, пропустить, но прохожий остановился:

      – Мистер, битте, айнбисхен ташенгельд![4]

      Я узнал давешнего мордатого попрошайку. Похоже, и он узнал меня.

      Я вытащил мелочь из пальто, протянул ему. Он не двинулся.

      – Битте… – повторил он. – Битте меер[5].

      Половина лица была оранжевой, другая казалась черной дырой. Из-под мокрой челки на меня зло глядел глаз с рыжей искрой.

      – Их ферштее нихт[6]. – Я шагнул вперед.

      Мордатый не двинулся, СКАЧАТЬ