ЧЕРЕПАХОВЫЙ КОТ. Рина Церус

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ то есть момент счастья. Дальше опять пара точек, два конца отрезка: потребность-удовлетворение. И так ad libitum.

      Так вот, по Серёже-философу наглядно получалось, что условный бомж определённо счастливее условного цивила. Вся фишка в характере потребностей и, следовательно, скорости их удовлетворения. Ведь чего хочет средневзятый цивил? Хорошую работу. Жильё. Машину. Какое-нибудь кресло какого-нибудь начальника. Что-то скопить, чему-то научиться, куда-то съездить – ну, вы уже поняли и приложили к себе. На реализацию этих желаний уходит от нескольких недель до нескольких лет, и всё это время ваши неудовлетворённые потребности зудят не умолкая, превращая жизнь в утомительную череду стайерских забегов.

      А бомж – он спринтер. Даже не спринтер, о чём я? Бомж вообще никуда не бежит, а мерно шагает от одной точки отрезка до другой. И отрезки эти не длиннее шага. Испытал потребность пожрать – тут же порылся в помойке за рестораном и что-нибудь надыбал. Счастье? Счастье. Захотел выпить – подсобрал жестяных банок, насшибал мелочи у прохожих и к вечеру благополучно отоварился в аптеке настойкой боярышника. Опять счастье. А сколько в жизни бомжа нежданных подарков судьбы в виде выброшенных на помойку пуховиков и сапог, в виде незапертых по недосмотру подъездов, где можно тепло переночевать. Сыт, пьян, укутан, не выставлен на мороз – чего ещё желать? Вот и получается, что бомж всегда (или большую часть времени) теоретически счастлив.

      Конечно, я тут же возразил Серёже-философу, что бомжи бывают разные. Вчерашние погорельцы, свежие жертвы риэлторов, замечтавшиеся дипломированные растяпы – да мало ли их, бывших людей, порывающихся вернуться к цивильной жизни? На что Серёжа резонно заметил, что имел в виду бомжа идеального, такого бомжа, который никем, кроме как бомжом, быть не может – хоть ты МГИМО ему проплати и в Газпром устрой. Всё просрёт и смоется в подвортню, дожёвывая последний бутерброд с икрой. А наутро пойдёт шакалить по мусоркам. Есть ведь такие среди нас? Есть. Сколько угодно.

      Поэтому и я теперь говорю: нищета лучше бедности и ноль лучше, чем ноль целых сколько-то там десятых. Так мы плавненько уходим в нехитрые аллегории и, кажется, подплываем к буддизму. Но кто я такой, чтобы рассуждать о буддизме?

      Воплощённый в дворника, я постоянно взвешивал себя и постоянно находил себя лёгким. Таким лёгким, что скользил по миру и времени, не оставляя следов. Не было во мне ни мины, ни шекеля – одна призрачная дворничья шкурка, плёнка-выползок, внутри которой было то же, что и снаружи – медленная пустота.

      Устав от всего, что было мне когда-то важно, я часто констатировал свою пустоту со спокойствием метеоролога. Будь у меня хоть на пол-мины буддистской мудрости, я принял бы эту пустоту и пошёл бы её путём – чтобы однажды, через много-много линек, добиться от неё свечения. Осознанная последовательность – одна из самых красивых вещей на свете. Но в том-то и лажа, что я и с этой точки зрения безобразен. Вечно застреваю где-нибудь посередине, желая сидеть СКАЧАТЬ