Бог, которого люблю. Михаил Владиславович Горовой

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ style="font-size:15px;">      Замполит, внешне и не проявил интереса к моему предложению; но, когда, через несколько дней, пришел к нему с «добытой информацией», выслушал меня с большим вниманием.

      Вскоре Алексеева посадили в штрафной изолятор. Замполит же, вызвав меня, сказал, чтобы я снова временно исполнял еще и обязанности заведующего клубом.

      Какое-то время я прятал в укромном месте над дверью копию жалобы, затем разорвал ее и выбросил в туалет. На следующий день капитан Пиксин сделал обыск в клубе. Встав на табуретку, он тщательно прощупал то место, где еще вчера была спрятана жалоба.

      Все в колонии считали, что у него особое чутье, особый нюх. Представляю, каким бы удовольствием было для него лишний раз подтвердить эту репутацию: найти и положить на стол начальника жалобу, а незадачливого библиотекаря, до выяснения обстоятельств, водворить в штрафной изолятор.

      В изолятор он посадил меня лишь однажды – за опоздание на проверку. Случилось это в субботу, когда никого из начальства, кроме него не было.

      На дворе стоял холодный уральский март месяц и контролер, видимо, пожалел меня и не снял меховую безрукавку, которую я носил под хлопчатобумажной курткой. Эту безрукавку передал через сестру друг моего детства Рязанчик, и она здорово выручала меня в зимнее время.

      В одиночной камере, куда меня поместили, было по-настоящему холодно. Помню, я подумал тогда: «Что бы я делал без этой безрукавки?»

      За две бессонные ночи, проведенные в ШИЗО (в понедельник, как только вышел на работу замполит, меня сразу выпустили) мне удалось забыться сном в общей сложности на полчаса или час. Тогда-то я и ответил себе на вопрос: почему многих ребят, отсидевших 15 суток в изоляторе, иногда сразу и не узнать в лицо.

      В день приезда комиссии из Москвы я случайно оказался в штабе. Начальник колонии и его заместитель по режиму, кабинеты которых были почти рядом, разговаривая по телефону, так кричали друг на друга, что слышно было, по-моему, в отрядах. Если кто и не слышал, дневальные, конечно же, всем передали их разговор.

      Кончилась эта история тем, что в журнале «К новой жизни», который распространялся по всем колониям страны, появилась заметка «Клевета». В ней упоминалась и моя фамилия. Ведь я, вместе с другими осуждёнными, засвидетельствовал перед комиссией, что все написанное в жалобе – ложь. И это была единственная правда в заметке, всё же остальное вкратце выглядело так: осуждённый Алексеев, исполнявший обязанности заведующего клубом, в нарушение режима содержания, носил телогрейку не чёрного цвета, как положено, а синего. Какое-то время начальство колонии закрывало глаза на это нарушение, и Алексеев возгордился, возомнил себя не таким, как все. Когда же капитан Пиксин потребовал от него не нарушать форму одежды, осуждённый Алексеев начал писать на администрацию колонии клеветнические жалобы. В конце заметка призывала администрации всех колоний строго соблюдать режим содержания осуждённых и не давать никому никаких поблажек, независимо от выполняемой работы.

      Алексеева СКАЧАТЬ