Герои классики. Продленка для взрослых. Александр Архангельский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ в толпе на Девичьем поле не слышно; здесь царит общенародное равнодушие, умело скрываемое за торжественными жестами и кликами. Карамзину кажется, что народ осознанно участвует в событии, волнообразно падая ниц, рыдая и смеясь; Пушкину видно и слышно иное. Рухнувшие на колени мужики шепотом вопрошают друг друга: «О чем там плачут?» – «А как нам знать? то ведают бояре, / Не нам чета!»

      Один

      Все плачут,

      Заплачем, брат, и мы.

      Другой

      Я силюсь, брат,

      Да не могу.

      Первый

      Я также. Нет ли луку?

      Потрем глаза.

      Второй

      Нет, я слюней помажу.

      Что там еще?

      Первый

      Да кто их разберет?

      Сразу после этого следует восторженный выдох толпы:

      Народ

      Венец за ним! он царь! он согласился!

      Борис наш царь! да здравствует Борис!

      Ирония обжигающая. Из тронного зала Карамзину чудится, что народ действительно охвачен священным безумием и бросает невинных младенцев, словно изображая жертвоприношение. Пушкину, однако, видна другая картина:

      Баба

      (с ребенком)

      Ну, что ж? Как надо плакать,

      Так и затих! вот я тебя! вот бука!

      Плачь, баловень!

      (Бросает его об земь. Ребенок пищит.)

      Ну, то-то же.

      Всю меру пушкинской язвительности можно оценить, лишь опознав в реплике этой не слишком чадолюбивой женщины – «Агу, не плачь, не плачь; вот бука, бука / Тебя возьмет! агу, агу!.. не плачь!» – автоцитату из богохульных «сказок», написанных в форме французских сатирических рождественских куплетов – “Nоёl” (1818):

      Ура! в Россию скачет

      Кочующий деспот.

      Спаситель громко плачет,

      За ним и весь народ. <…>

      «Не плачь, дитя, не плачь, судорь,

      Вот бука, бука – русский царь!»

      В стихах 1818 г. плачущий народ ждет от «буки» сказочку, которой все равно не поверит; в сцене 1825-го года народ сам, своими слезами, своим фальшивым плачем пролагает «буке» дорогу к трону. И, значит, совершает соучастие через равнодушие в делах безбожной власти.

      Эта сцена будет зеркально отражена в финальных эпизодах трагедии, изображающих воцарение Димитрия. Вот Григорий Пушкин идет к Лобному месту, окруженный народом. Первая же реплика этого самого народа -

      Царевич нам боярина послал.

      Послушаем, что скажет нам боярин, —

      заставляет вспомнить перешептывание мужиков на Девичьем поле: «<…> то ведают бояре. / Не нам чета». И, значит, ремарка «Шум народный», венчающая политическую проповедь адепта новой власти, – тоже обильно пропитана иронией. Та самая сила, которой поставляются земные владыки и которой они «сильны», – народ – вновь отрекается от своего права вершить собственную судьбу и становится силой СКАЧАТЬ